Борис Славин - Марксизм: испытание будущим

Говорят, что принцип наемности не совпадает с принципом классовости. Думаю, это не совсем так. Дело в том, что вопрос о классовой принадлежности проясняется другим дополнительным параметром - величиной дохода или зарплаты наемного работника. Так, одна зарплата равна средней стоимости рабочей силы, другая намного ниже или выше ее. В последнем случае - мы имеем сверхвысокие оклады и бонусы топ-менеджеров и банковских служащих, значительные гонорары известных звезд кино и эстрады, различных телохранителей и т. п. Понятно, что оплата труда таких категорий работников зависит не столько от квалификации или творческого содержания их труда, сколько от величины прибыли собственника средств материального и духовного производства, т. е. с классовой точки зрения эти работники, конечно, буржуа, а не пролетарии. Этот вывод также подтверждается «гламурным» образом их жизни, соответствующим сознанием и поведением.

Никуда не исчезла и эксплуатация людей физического труда, занятых, например, в традиционном индустриальном производстве с его постоянно повышающейся скоростью движения конвейера, увеличением тяжелых погрузочно-разгрузочных работ, наличием вредных производств и т. д. Я уже не говорю о возрождении в XXI веке полурабского труда миллионов гастарбайтеров в развитых странах.

На мой взгляд, левая идея Маркса говорит не только о конечной цели рабочего движения, но и отвечает на вопрос: как человечество будет двигаться к ней? Как будет на практике разрешаться основное антагонистическое противоречие между трудом и капиталом. Пока это противоречие сохраняется, левым силам есть, что делать. Прежде всего, они должны продолжать защищать интересы труда, а не капитала, показывать наиболее разумный путь движения к социализму, выступать за создание предприятий с собственностью работников, где фактически происходит, говоря словами Маркса, «преодоление капитализма в рамках капитализма» и т. д. Левые силы, конечно, должны организовывать и возглавлять различные протестные движения трудящихся, постоянно вести борьбу за реализацию их экономических и политических прав. Попытки уйти от этих задач на практике превращает левые оппозиционные партии в сугубо оппортунистические организации, отчуждает от них современный рабочий класс. Это отчуждение нередко и называют кризисом социалистической идеи. Но на самом деле это кризис не столько социалистической идеи, сколько кризис политики, проводимой левыми силами, включая сюда ряд организаций современных социал-демократов, социалистов и коммунистов.

В тексте обсуждаемого доклада много говорится о якобы уже существующем на Западе постиндустриальном или информационном обществе, снимающего многие социальные противоречия прошлого. Но так ли это на самом деле? Я знаю, что Владислав Леонидович Иноземцев неоднократно бывал в Европе и Америке, часто общался с известным теоретиком постиндустриального общества Д. Беллом. Наверное под его влиянием он создал соответствующий центр по изучению постиндустриального общества в России. Считаю эту его деятельность во многом полезной. В том числе, исходя из того, что развитые страны показывает неразвитым их будущее. Тем не менее, и здесь я согласен с его оппонентом А. Бузгалиным, что во многих категорических оценках уровня развитости западных стран у Иноземцева есть явные преувеличения.

Месяц назад я побывал в таком постиндустриальном обществе как США. Половину месяца прожил в Нью-Йорке. Что же меня поразило в этом городе, помимо ряда устаревших небоскребов и быстро меняющейся погоды? Как ни странно, большой удельный вес рабочих, занятых физическим трудом в строительстве, на ремонте дорог и офисов, в сфере обслуживания и быта. Кстати, в Нью-Йорке оказывается такие же плохие дороги и такие же пробки как в Москве. Громадное количество жителей города (особенно черных, латинос, китайцев, представителей других рас и народностей) заняты в сфере обслуживания. Чем они занимаются? Точно так же, как на рынках в Китае, стоят по несколько человек за прилавком на вещевых рынках и в магазинах, ходят, рекламируя прохожим различные товары (одежду, обувь, косметику и т. д.), занимаются охраной или уборкой офисов, дворов и улиц.

По-прежнему в США много ручного физического труда в сырьевых отраслях, машиностроении, не говоря уже о металлургии и сельском хозяйстве. Глядя на все это, у меня невольно возникал вопрос, как будет функционировать экономика и информационное общество в США, если в одночасье исчезнет традиционный рабочий класс в материальном производстве и сфере обслуживания? Думаю, исчезнет сама сфера обслуживания и остановится производство. В этой связи, не завышаем ли мы в своих теоретических рассуждениях уровень вхождения современного мира в информационное общество? Не спешим ли мы, говоря сегодня, что традиционный пролетариат это устаревшее понятие? Думаю, завышаем, и спешим.

По мнению нашего докладчика в материальном производстве уже сегодня почти исчез не только физический труд, но и труд, вообще. В этой связи резонно задать ему вопрос, а какое содержание он вкладывает в понятие «труд»? Разве интеллектуальный труд не является трудом? Думаю, что Иноземцев просто отождествляет общее понятие труда с конкретным физическим трудом, а понятие «рабочий класс» только с людьми физического труда. Конечно, в мире происходит общее сокращение людей занятых сугубо физическим трудом. Но этот процесс идет не так быстро, как об этом говорят теоретики постиндустриального общества. Не происходит сегодня и общее сокращение представителей наемного труда. Напротив, по данным статистики класс наемных работников растет, достигая в отдельных странах 80-ти и даже 90% населения.

Повторю, на мой взгляд, не следует связывать понятие «рабочий класс» только с людьми физического труда, как это было в XIX веке. Маркс понимал под рабочим классом, прежде всего наемных работников. С ними он связывал и историческую миссию рабочего класса, который должен рано или поздно покончить с наемным рабством.

Как известно, Маркс в отличие от социалистов - утопистов не считал наемных рабочих только страдающим классом. Он видел в них созидающий класс, который в лице лучших своих представителей тянется к просвещению и творческому труду. Он наблюдал, как отдельные рабочие в Германии и Франции в свободное время читают работы Леру, Прудона, Дицгена и др. ученых и философов. По его мнение именно такие рабочие могут и должны вести борьбу за свое освобождение. Значительные успехи рабочего движения в конце XIX и начале XX века в разных странах полностью оправдали эти надежды основателя научного социализма.

Да, сегодня нет мощного рабочего движения аналогичного прошлым временам. Молчат и представители интеллектуальной части рабочего класса. Нередко рабочие голосуют за правых политиков, не проявляя былой революционности и интернационализма. С чем все это связано? Конечно, есть ряд объективных факторов, которые способствуют такой ситуации. Среди них повышение общего уровня жизни трудящихся, особенно в современных развитых странах. Крушение «реального социализма» в СССР и странах Восточной Европы, большое пропагандистское влияние современных официозных СМИ и т. д. Вместе с тем, я думаю, главной причиной здесь выступает такой фактор, как отсутствие действенных политических партий, способных объединить рабочих и возглавить их борьбу с капиталом. Распространенный оппортунизм, имеющийся у ряда левых партий, во многом снижает эффективность борьбы рабочих за свои права.