Николой Крадин - Империя Хунну

Как уже подчеркивалось, в китайских династийных хрониках хунну обычно описываются как не имеющие определенного места жительства пастухи, беспорядочно передвигающиеся в поисках пищи по бескрайним пространствам холодной «северной пустыни». В этой характеристике сквозит пренебрежительное отношение образованных конфуцианцев к диким, лишенным добродетельности неотесанным варварам.

Однако, если внимательно просмотреть тексты глав летописей, посвященных хунну, то в них можно обнаружить определенное количество упоминаний о строительстве населением Хуннской державы оседлых, защищенных стенами поселений, выращиванием и использованием в пишу различных злаков [296] Лидай 1958: 191, 204, 208; Бичурин 1950а: 76, 78, 83–84; Материалы 1968: 91; 1973: 22–24, 30, 103. . Есть на этот счет соответствующие археологические данные. На настоящий день известно почти два десятка городищ с культурным слоем, относящимся к хуннскому времени [297] Сосновский 1934; 1947; Киселев 1957; 1958; Пэрлээ 1957; 1974; Доржсурэн 1961; Давыдова, Шилов 1953; Давыдова 1965; 1985; 1995; Майдар 1970; Шавкунов 1973; 1978; Hayashi 1984; и др. .

Достаточно благоприятными для занятия земледелием, в частности, были земли Северной Монголии и Южной Бурятии. Среднегодовые осадки в этой физико-географической зоне в лучшие годы могут достигать 400 мм [298] Мурзаев 1952: 256. , что в совокупности с наличием сети рек является важнейшей предпосылкой для развития в регионе земледелия [299] Масанов 1995а: 41. . Не случайно именно здесь находятся многие (известные на настоящий момент) городища и поселения хуннского времени.

Наиболее изученными из оседлых памятников хунну являются Иволгинское городище, городище Баян-Ундэр, поселение Дурены, расположенные на территории современной Бурятии [300] Сосновский 1934; 1947; Окладников 1951; 1952; Давыдова, Шилов 1953; Давыдова 1956;1960;1965;1974;19756;19786; 1980; 1985; 1995; Davydova 1968; Давыдова, Миняев 1973; 1974; 1975; 1976; Данилов, Жаво-ронкова 1995; Данилов 1998. .

Какое место занимали оседлые населенные пункты в структуре хуннского общества? Этот вопрос по-прежнему остается открытым. Мнения специалистов существенно расходятся. Одни полагают, что хунну не были «чистыми» кочевниками, а представляли полукочевой этнос [301] Сосновский 1934:156; Доржсурэн 1961:46–57; Рижский 1969: 133–134; Коновалов 1975: 16–18; 1976: 208; 1985: 44; Пэрлээ 1974; Данилов 1996; и др. . По мнению других авторов, городища заселялись в основном иммигрантами или пленниками из оседло-земледельческих обществ [302] Бернштам 1951: 69–70; Ма Чаншоу 1954: 119; 1962: 52; Давыдова 1956: 300; 1965: 15; 1978; 1995: 56–57, 61; Гумилев 1960: 147; Руденко 1962: 29; Хазанов 1975: 143–144; Марков 1976: 33; и др. .

Функциональный статус хуннских городищ еще предстоит выяснить. В частности, они не могли выполнять важную оборонительную роль. Их размеры невелики, и они не были способны задержать большие армии. Кроме этого, сами хунну скептически относились к возможности пассивной обороны в осаде [303] Лидай 1958: 204; Бичурин 1950а: 78; Материалы 1973:23–24. . Номады делали основной акцент на подвижность своих армейских подразделений и кочевий и видели в этом одну из главнейших причин своей военной неуязвимости. Еще один интересный момент, отмеченный специалистами: на хуннских городищах в Бурятии [304] Давыдова 1985; 1995; Данилов, Жаворонкова 1995; Данилов 1998. , в отличие от городищ на территории Монголии [305] Киселев 1957; Пэрлээ 1957: 44. , не обнаружено черепицы, которая является индикатором строительства зданий с административными или культовыми функциями.

В то же самое время имеющаяся в настоящее время источниковая база по археологии хунну позволяет по-новому интерпретировать некоторые из аспектов данной темы. Наиболее изученным из оседлых хуннских памятников является Иволгинское городище, длительное время исследовавшееся петербургским археологом А.В. Давыдовой. Городище расположено неподалеку от г. Улан-Удэ. Оно представляло собой неправильный прямоугольник со сторонами примерно 200 на 300 м. С трех сторон было защищено фортификационными сооружениями (4 вала и 3 рва между ними), с четвертой стороны городище примыкало к р. Селенге. Многолетними археологическими исследованиями вскрыто около ⅒ части общей площади памятника, исследовано более 50 жилищ, а также много иных хозяйственных и прочих сооружений. Городище, а также синхронный ему могильник (216 погребений), являются наиболее изученными памятниками хуннской эпохи. Материалы раскопок опубликованы практически полностью [306] Давыдова 1965; 1985; 1995; 1996. , что дает возможность решать на их основе не только специфические археологические проблемы (классификация и типология инвентаря, культурная принадлежность, хронология и датировка и т. д.), но и реконструировать различные стороны хозяйственной, социальной и духовной жизни.

Представляется очевидным, что основное население городища вело оседлый образ жизни. В подтверждение этому имеется ряд прямых и косвенных аргументов. Во-первых, отказ от пасторального образа существования и прозябание за высоким частоколом, отгороженным от внешнего мира, должно было восприниматься кочевниками как крайне нежелательная альтернатива. Во-вторых, остеологические материалы Иволгинского городища [307] Гаррут, Юрьев 1959: 81–82; Давыдова 1965: 10; 1985: 71; 1995: 47. свидетельствуют о полуоседлом характере животноводства его жителей. Это, в частности, подтверждается достаточно низким в процентном отношении количеством костей особей мелкого рогатого скота (овцы — 22 %, козы — 4 %) и в то же время весьма высоким показателем таких животных, как собаки (29 %), крупный рогатый скот (17 %) и особенно свиньи (15 %), разведением которых подвижные скотоводы Забайкалья [308] Асалханов 1963: 83 табл. 19. не занимались.

Даже если сопоставить эти сведения с остеологическими коллекциями Ильмовой пади (имея в виду, что данные коллекции в большей степени отражают культурные особенности погребальной тризны у хунну, чем собственно количественное соотношение скота), то последние гораздо больше соответствуют традиционной структуре стада у кочевников-скотоводов Евразии: козы (40 %), коровы и быки (30 %), овцы (11 %), собаки (5 %), лошади (5 %) [309] Коновалов 1976: 209. . Состав стада у кочевников Монголии и Бурятии более позднего времени подтверждает правильность такого вывода (см. первый раздел главы).

Скорее всего, правильным было бы предположить, что основное население городища не являлось кочевниками и, следовательно, не принадлежало к хуннскому этносу. Многонациональный характер населения городища подтверждают: анализ остеологических коллекций, конструктивные особенности иволгинских жилищ, специфика хозяйства, некоторые аналогии в инвентаре, антропологический анализ костяков расположенного рядом могильника, особенности погребального обряда захороненных.