Николой Крадин - Империя Хунну

С некоторой долей условности можно проследить периодичность таких набегов. После 200–199 гг. до н. э. три года на хунно-китайской границе держался мир. Затем в 196 г. до н. э. был совершен новый набег, и вновь заключен договор с Хань. Далее до 177 г. до н. э. у нас нет данных о периодичности набегов, но по косвенным данным известно, что время от времени [451] Лидай 1958: 18–19; Бичурин 1950а: 52–53; Материалы 1968: 42, 67. кочевники все-таки вторгались на территорию Хань.

Следующий крупный договор между Хунну и Хань, который упоминается в « Ши цзи », был заключен в 176 г. до н. э. Повод для его разрыва дали сами кочевники. В 177 г. до н. э. правый сянь-ван самовольно вторгся на территорию Китая и стал грабить, убивать и угонять в плен жителей округа Шанцзюнь. За самоуправство он был наказан шаньюем, а в следующем году было послано посольство к ханьскому императору с предложением заключить новый договор на новых условиях. Через два года договор был подписан.

Десятилетие на границе был мир. Лишь в 166 г. хунну снова оседлали коней и, возможно, до 162 г. до н. э. несколько раз совершали набеги. Новый договор был заключен в 162 г., и до 158 г. граница оставалась спокойной. В 158 г. до н. э. хунну опять ограбили северные провинции, и в следующем году в спешном порядке был заключен новый договор « О мире и родстве ».

Такая периодичность подтверждает, что главная причина набегов хунну на Китай находится в экстенсивности скотоводства. Выше я уже писал, что «чистое» кочевое скотоводство без дополнения его другими отраслями хозяйства представляет собой достаточно ограниченный способ существования. Поскольку условий для занятия земледелием в Центральной Азии было немного, хунны были вынуждены продолжать совершать набеги на Хань. Ярким подтверждением всего вышесказанного служит то, что даже после того как начиная со 157 г. до н. э. при императоре Сяо-цзине наконец-таки были открыты пограничные рынки [452] Лидай 1958: 33; Бичурин 1950а: 62; Материалы 1968: 50. , кочевники все-таки не отказались от практики периодических ограблений приграничных округов Хань. В « Ши цзи » упоминаются набеги около 156, 148, 144 и 142 гг. до н. э. [453] Сыма Цянь 1975: 247, 250, 252. . Возможно, это связано с тем, что масштабы приграничной торговли были искусственно ограничены китайской администрацией (такая практика известна из более позднего времени). В то же время совершенно очевидно, что все желающие скотоводы не имели возможности прикочевать к границе для участия в приграничных торгах. Такое неустойчивое равновесие между войной и миром продолжало сохраняться вплоть до 133 г. до н. э., когда император У-ди спровоцировал пограничный конфликт и отношения между Хунну и Хань резко изменились в худшую сторону.

Какие ответные меры предпринимали китайцы в отношении номадов? Теоретически это мог быть либо тонкий дипломатический мир с признанием определенных уступок варварам, либо война до победного конца. Первым способом «умиротворения» номадов была политика откупа. Таким путем ханьское правительство надеялось избегать дорогостоящих войн и массовых разрушений в северных провинциях Китая. Первоначальный договор между Хунну и Хань, заключенный при Модэ, предполагал признание достаточно высокого статуса номадов, права шаньюя на брак и ежегодную компенсацию кочевникам шелком и другими ценными товарами за то, что они не нарушали границу и не вторгались с грабежами за Великую стену.

Однако, заключая договор с «дикими варварами», ханьская администрация оказалась в весьма щекотливом положении. Пакт предполагал, что оба субъекта данного соглашения являются «ранними государствами» ( ди-го ) [454] Кроль 1984; Кычанов 1997: 29–31. . Подобная ситуация была неприемлемой для ханьцев с идеологической точки зрения. Как Срединное государство могло быть равным с дикими нецивилизованными номадами? По этой причине через некоторый промежуток времени китайцы стали рассматривать отношения между Хунну и Хань в рамках соглашений другого типа, не как отношения между независимыми субъектами международной политики, но в рамках договора «о мире и родстве» (кит. хэцинь ) как родственные (здесь «равные» = «родственные»), связи между старшим и младшим (кит. сюнди ), где себе ханьцы отводили статус «большого брата» ( аон ), а номадам младшего ( ди ). Тем самым в собственном представлении китайцев статус хунну как бы автоматически занижался [455] Suzuki 1968: 183–191; Крюков и др. 1984: 255–256; Гончаров 1986: 15–16; Кычанов 1997: 29–31; и др. .

Советник ханьского императора Лю Цзин предложил выработать особый план, «рассчитанный на многие годы», с помощью которого номады со временем подчинились бы Китаю: «Если Вы, Ваше Величество, в самом деле сможете отдать [Маодуню] в жены старшую дочь от главной жены и послать щедрые подарки, — заявил сановник императору, — он подумает, что дочь ханьского императора от главной жены принесет варварам богатства, а поэтому, соблазнившись ими, непременно сделает ее яньчжи, а когда у нее родится сын, объявит его наследником, который станет вместо него шаньюем. Почему [произойдет так]? Из-за жадности к дорогим ханьским подаркам. Вы же, Ваше Величество, отправляйте подарки в соответствии с сезонами года, то что имеется в избытке у Хань, но недостает у Сюнну, справляйтесь о здоровье [шаньюя] и, пользуясь удобным случаем, посылайте людей, владеющих красноречием, чтобы они незаметно наставляли его в правилах поведения. Пока Маодунь жив, он, разумеется, будет вашим зятем, а после его смерти шаньюем станет сын вашей дочери. А разве когда-нибудь было видано, чтобы внук относился к деду как к равному? [Так] можно без войны постепенно превратить [сюнну] в своих слуг» [456] Материалы 1968: 71–72. .

Параллельно китайцы рассматривали «подарки» как своеобразную идеологическую «диверсию», призванную ослабить и разрушить хуннское единство изнутри. Разработанная при ханьском дворе специальная стратегия « пяти искушений » преследовала следующие цели:

1) дать кочевникам дорогие ткани и колесницы, чтобы испортить их глаза;

2) дать им вкусную пищу, чтобы закрыть их рты;

3) усладить номадов музыкой, чтобы закрыть их уши;

4) построить им величественные здания, хранилища для зерна и подарить рабов, чтобы успокоить их желудки;

5) преподнести богатые дары и оказать особое внимание темплеменам хунну, которые примут китайский протекторат [457] Yu 1967:37; 1990: 122–125. .

В литературе существуют различные оценки договора хэцинь . Одни исследователи подчеркивают его эпохальное значение в истории дальневосточной дипломатии. «Это был первый международный договор на Дальнем Востоке между двумя независимыми державами, одинаково рассматривающимися как равными», — полагает В. Эберхард. Разработанные между кочевниками и Хань международные нормы «стали стандартными формами на ближайшую тысячу лет» [458] Eberhand 1969: 77. . По мнению других авторов, «только еще создавшаяся Ханьская империя крайне нуждалась в передышке и была не в силах воевать. Ей пришлось прибегнуть к унизительной политике примирения, царствующий дом вступил в родство с гуннами, ежегодно им посылались дары: вата, шелковые ткани, вина и яства. Тем не менее гунны продолжали время от времени вторгаться в пограничные области Ханьской империи, подрывая своими набегами производство» [459] Шан Юэ 1959: 78. .