Николой Крадин - Империя Хунну

По мнению японского исследователя Нобуо Ямады, хуннское общество представляло собой могущественное племя с сильными этническими внутренними связями. Оно состояло как минимум из пяти-шести крупных кланов. Вся кооперация иноэтничных племен вокруг племени шаньюя имела исключительно военный характер. Вне военных действий шаньюй не имел никакой власти над другими племенами. Он был не более чем племенным вождем. В целом хуннское общество имело некоторые государственноподобные черты, но в совокупности представляло догосударственное племенное образование [96] Yamada 1982. . Другие исследователи отмечают «промежуточный» характер хуннского общества, полагая, что при Модэ Хуннская военно-политическая конфедерация племенных групп все-таки трансформировалась в империю [97] Wen-Yen Tsao: 45. . Наконец, третья группа исследователей, специально занимавшаяся изучением вопросов общественного и политического устройства хунну, рассматривает хуннское общество как государство с определенной административной системой, явственно напоминающей феодальную иерархическую лестницу [98] Mori 1950, 1950а; 1971; 1973; Pritsak 1954; и др. , подчеркивает важнейшую роль внешнего фактора в образовании и последующем существовании Хуннской империи [99] Egami 1948. .

Особенно важную роль для реконструкции социального строя хунну, с моей точки зрения, сыграли работы Т. Барфилда [100] Barfield 1981; 1989 = 1992: 32–84. . Он показал, что государственность не является институтом, внутренне необходимым для номадов. Вслед за О. Латгимором и А.М. Хазановым Т. Барфилд развивает идею, что она возникает как способ адаптации кочевников к соседним земледельческим цивилизациям. Номадная государственность была организована, по его мнению, в форме « имперских конфедераций », которые имели автократический и «государственноподобный» вид снаружи, но оставались консультативными и племенными изнутри. Такая специфика номадного государства обусловила характер отношений власти в Хуннской империи. Могущество шаньюя и его семьи сильно ограничивалось вождями племен, входивших в конфедерацию. Однако будучи единственным посредником между Китаем и Степью, правитель хунну имел возможность контролировать перераспределение получаемой из Китая добычи и тем самым усиливал свою собственную власть. Это позволяло поддерживать жизнедеятельность всей политической системы, которая не могла существовать на основе экстенсивной скотоводческой экономики.

Таким образом, к настоящему времени проблема специфики общественного строя Хуннской империи рассматривалась в большом числе различных исследований. В то же время анализ всех публикаций показывает, что большинство высказанных точек зрения может быть объединено в две группы. Одни исследователи полагают, что хуннское общество не достигало порога государственности. По мнению других, Хуннская держава преодолела этот барьер. Однако определение характера развития хуннского общества (рабовладельческая стадия, раннее государство, феодализм) по-прежнему остается дискуссионным.

К сожалению, вплоть до настоящего времени остается дискуссионным вопрос об истоках хуннского этноса и времени складывания надплеменной политической организации. Традиционная нарративная историография уводит корни истории хунну во II тыс. до н. э. [101] Бичурин 1950 (1851); de Groot 1921; Гумилев 1960; Таскин 1968; 1973; Викторова 1980; и др. . Однако начиная с 80-х гг. XX в. ряд исследователей подверг сомнению достоверность летописных текстов, относящихся к доханьской истории хунну [102] См. например: Сюн Цунъжуй 1983; Миняев 1985; 1990а; 1998: 79–83; Боровкова 1990. .

Нет единства и в вопросе предков хунну. Одни исследователи видели истоки хуннской археологической культуры в населении, оставившем так называемые «плиточные могилы» на территории Монголии и Забайкалья [103] Сосновский 1940; Гумилев 1960: 46; Сэр-Оджав 1971: 13–16. . По мнению других авторов, истоки хуннской археологической культуры находятся в так называемых культурах «ордосских бронз», складывающихся примерно с XIII в. до н. э. [104] У Энь 1981; 1983; 1990; Комиссаров 1983; 1989; Тянь Гуанцзинь 1983; Миняев 1985а; 1986; 1990; 1990а; Варенов 1995; 1996; Коновалов 1996; и др. .

Современные археологические данные не подтверждают точку зрения относительно этнической близости хуннской культуры с «плиточниками». Датировка памятников культуры плиточных могил на основании типологического, статистического и радиоуглеродного методов показывает хронологические границы существований культуры в пределах с XIII до VI в. до н. э., что свидетельствует о хронологическом разрыве в несколько сотен лет между поздними памятниками культуры плиточных могил и хуннскими памятниками [105] Цыбиктаров 1989; 1998. . По-прежнему не решен вопрос о соотносимости хуннских памятников со «скифо-сибирскими». Действительно, многие из так называемых черт «звериного» скифского стиля (олени с подогнутыми ногами, грифоны) попадают в культуру «ордосских бронз» с запада, однако многие черты погребального обряда и предметы искусства (ажурные поясные пряжки, пряжки, изображающие свернувшегося тигра) имеют местную специфику. Большинство авторов не без оснований полагают, что территория первоначального распространения «протохуннской» культуры (культур) включала северную часть провинции Шаньси, Ордос и степи к северу от Инь-шаня [106] Тянь Гуанцзинь 1983; У Энь 1983; 1990; Комиссаров 1989, Ковалев 1992; 1999; Варенов 1995; 1996; Коновалов 1996; и др. .

Изучая изображения различных предметов вооружения на так называемых «оленных камнях» — стилизованных каменных скульптурах, — А.В. Варенов предположил, что если рассматривать различные категории оружия (кинжалы, топоры, ножи) не по отдельности, а в совокупности, то можно наметить устойчивые группировки находок в пределах ограниченной территории. Результаты анализа подтвердили первоначальное предположение. На территории китайских провинций Шэньси, Шаньси, Хэбэй и частично Ляонин удалось вычленить пять таких локальных групп. Вполне вероятно, что это отражает существование во II — начале I тыс. до н. э. «варварских» объединений. К сожалению, в настоящее время имеющихся археологических данных еще недостаточно. Поэтому, по мнению А.В. Варенова, пока не представляется возможным отождествить эти группы с северными «варварскими» народами, известными по надписям на знаменитых гадательных костях [107] 1996: 3–6. .

По всей видимости, в период V–III вв. до н. э. складывается «ядро» хуннской политии, на основе которой впоследствии произошло образование кочевой империи. На это указывает ряд обстоятельств.