Александр Пертушевский - Генералиссимус князь Суворов

Французы захватили краковский замок с порядочными, но неполными запасами; одних предметов было много, других мало, а в итоге они были снабжены худо. Попало в их руки много пороху, свинцу, хлеба в зерне; не доставало мяса, ядер; совсем не было огнивных кремней, врачебных пособий. Это скоро сказалось, так как гарнизон состоял без малого из 1000 человек.

Что касается до сил Суворова под Краковом, то они не могли быть велики. В начале года состояло под его командой 3246 человек, распределенных в пяти главных пунктах. Под Краковом едва ли можно было собрать больше половины, в том числе пехоты около 800 человек.

Через несколько дней по прибытии Суворова, Шуази выслал парламентера. Он просил взять из замка сотню пленных мастеровых, дозволить выйти в город 80 духовным лицам и снабдить его лекарствами. Во всем было отказано, так как в замке уже чувствовался недостаток продовольствия, а лечение раненых офицеров Суворов брал на себя, если они дадут слово не действовать по выздоровлении против России и Польского короля. Несмотря на категоричность отказа, духовенство пыталось дважды выйти из замка; первый раз его встретили безвредными выстрелами, во второй раз несколько человек было ранено.

Осажденные, видя критическое свое положение, несколько раз делали жестокие вылазки, которые приносили им больше вреда, так как прибавлялось раненых. При одной из таких вылазок командир Суздальской роты, расположенной вблизи замка, капитан Лихарев, оробел и бросил свой пост, а рота, оставшись без командира, в беспорядке побежала, горячо преследуемая. Это были около полудня; Суворов отдыхал. Разбуженный перестрелкой и криками, он вскочил и поскакал на выстрелы. Встретив бегущих, он остановил их и скомандовал атаку в штыки. Вылазка ретировалась, но Суздальская рота потеряла до 30 человек. Суворов арестовал Лихарева и продержал его под арестом около 4 месяцев. Этим взыскание и ограничилось. В приказе он говорит, что за такой проступок следовало бы отдать капитана под суд, "но так как у него иного дурного умысла не было, он находится давно под арестом, молод и в делах редко бывал, то выпустить". Суворов вообще был снисходителен в взысканиях за трусость с необстрелянных.

За неимением осадной артиллерии, пробитие бреши подвигалось плохо. Видя, что может быть придется штурмовать замок без бреши, Суворов решил утомить конфедератов ложными тревогами. С этой целью с 1 февраля он произвел несколько ложных ночных тревог и наконец 18 числа решился штурмовать.

При сильном артиллерийском и ружейном огне, три колонны двинулись в 2 часа ночи на штурм. Добравшись до главных ворот и прорубив их топорами (петарды не производили должного действия), штурмующие завязали через прорубленное отверстие перестрелку с осажденными, так как у начальника колонны не хватило решимости провести удар.

В другой колонне, добравшейся до калитки, не оказалось налицо начальника. Люди третьей колонны, приставив к стене лестницы, полезли с неустрашимостью в амбразуры, где стояли пушки, но встретили в своих противниках такую же храбрость. Четыре часа продолжались бесплодные усилия; в 6 часов утра русские отступили, потеряв до 150 человек.

В письме к Бибикову о неудачном штурме, Суворов говорит, что этот исход зависел от неискусства нашего в инженерном осадном деле, а свою попытку штурмовать без надлежащей предварительной подготовки объясняет тем, что если предпринимать одни осады, то конца не будет; пока отберем одну крепостцу, укрепятся в другой, а в год трех крепостей не отобрать. Объяснение это было отговоркой; Суворов убедился, что первоначальный план лучше и с этой поры ограничился блокадой замка, где уже ели конину и ворон. По временам он отправлял партии в окрестности, полные конфедератами, которые задались целью заставить русских снять блокаду. Этим обстоятельством отчасти извиняется попытка к штурму; сам Суворов находился некоторым образом в осаде и иногда лично должен был выступать против наиболее дерзких банд. Раз он отправился против Косаковского. В разгаре завязавшегося дела на него наскочил конфедератский офицер, выстрелил из двух пистолетов, но мимо, и бросился с саблей. Суворов отпарировал удар, но противник продолжал настойчиво нападать, пока не подоспело карабинер и положил конфедерата выстрелом в голову.

В начале апреля прибыли орудия большого калибра и была возведена скрытно от неприятеля брешь-батарея. Она обрушила часть стены у ворот, пробила брешь и произвела в замке несколько пожаров; польский инженер окончил тем временем минные галереи. В замке сильно голодали, число больных постоянно возрастало, дезертирство развилось до громадных размеров и в довершение всего составился между солдатами заговор - сдать замок русским. Шуази расстрелял виновных, но этим избежал только острой опасности, а положение дела оставалось по прежнему в высшей степени критическим. Шуази донес об этом Виоменилю и письмо послал с надежным унтер-офицером. Посланный на переправе через Вислу был захвачен русскими. Письмо расшифровали и прочли, Суворов убедился в безнадежном положении гарнизона.

Завладеть замком значило нанести смертельный удар конфедерации, а потому Суворов, сознавая, что храброму гарнизону трудно было сделать первый шаг к сдаче геройски защищаемой крепости, взял почин на себя. Он послал капитана Веймарна в замок с объявлением, что все готово к штурму и если гарнизон не сдастся теперь, то будет весь истреблен. Апреля 8, ночью явился из замка один из офицеров, Галибер, и с завязанными глазами был приведен к Суворову. Суворов принял его ласково, посадил около себя и продиктовал главные статьи капитуляции. Предложенные условия были выгодны, потому что Суворов желал скорой сдачи, но это дало Шуази надежду на еще большую снисходительность русских. На следующий день утром, Галибер явился снова, был угощен завтраком, но когда перешла речь на капитуляцию, стал заявлять возражения. Суворов решил положить конец пустым надеждам и объявил Галиберу новые условия, строже прежних, прибавив, что в следующий раз получит условия еще более суровые. Сроком для получения ответа Суворов назначил следующий день.

Галибер прибыл в русский отряд раньше срока с полным согласием. Сдача происходит через три для; люди гарнизона сохраняют свое частное достояние; все же остальное имущество, имеющееся в замке, сдают. Французы сдаются не военнопленными, а просто пленными, так как войны между Россией и Францией нет, и размен невозможен. Французы Виомениля будут перевезены в Львов, французы Дюмурье - в Бялу, в Литву, конфедераты - в Смоленск. Лица невоенные отправляются куда хотят; больные получают надлежащую помощь.

Накануне дня сдачи русские провели ночь под ружьем. Рано утром 15 апреля гарнизон стал выступать из замка по 100 человек. Шуази подал свою шпагу Суворову; за ним и все остальные французские офицеры, в числе восьми. Суворов шпаг не принял, обнял Шуази и поцеловал его. Затем офицеры были угощены завтраком, а Браницкий пригласил их к обеду. Всего взято до 700 пленных. Начальнику эскорта полковнику Шевелеву Суворов дал предписание "содержать их весьма ласково".