Александр Пертушевский - Генералиссимус князь Суворов

Румянцев был истинным военным человеком и чуял в Суворове то, что было скрыто от других, в том числе и от Екатерины. Оттого и Суворов, понимая в Румянцеве лучшего своего ценителя, чувствовал к нему особенную преданность и уважение, не внешнее, как к Потемкину, а внутреннее, чуждое всяких расчетов, основанное на признании в нем достоинства. В настоящем случае, Суворов кончил тем, что возложил надежду на Румянцева.

Не вдруг можно было решиться Румянцеву, на самостоятельный шаг, не входивший в план действий, утвержденный в Петербурге. Но когда стало ясно, что дело затягивается, что поляки обнаруживают замечательную энергию, далеко не лишены искусства (о чем писал Румянцеву и Суворов), и стало вероятным, что войну придется продолжать и в будущем году, Румянцев решился без сношения с кабинетом, отправить Суворова. Суворов был в Украине, и ему предстоял поход чуть не втрое длиннее, чем Репнину из Литвы. Но опытный, прозорливый полководец понимал, что военные дарования Суворова восполнят этот недостаток с лихвою. 7 августа Румянцев послал Суворову предписание. В нём говорилось, что в Турции все спокойно; поляки же становятся все более опасными, а потому нужно "сделать сильный отворот сему дерзкому неприятелю от стороны Бреста, подлясского и троцкого воеводств", дабы облегчить достижение военных целей в других частях театра войны. Для этого назначается Суворов; ему дается два отряда (на пути от Немирова к Бресту), каждый из 3 батальонов, 5 эскадронов и 250 казаков с 4 полевыми орудиями. Предводительство над ними поручается "только на сие время". Желательно усилить эти войска частью своих из Брацлавской губернии, но отдаленность этого края и требуемая поспешность делают это почти невозможным ("почти" прибавлено рукой Румянцева), так что прибавить войска придется из других мест. Приказ свой Румянцев дополняет, что Суворов "всегда был ужасом поляков и турок, и имя это подействует лучше многих тысяч", и говорит в заключение, что с нетерпением ожидает ответа, особенно насчет усиления новыми войсками двух экспедиционных отрядов.

Несмотря на то, что ему выпала на долю только демонстрация, Суворов схватился за это поручение как за якорь спасения, и уже 14 августа выступил из Немирова в поход. Он взял с собою один гренадерский и один карабинерный полк, два егерских батальона и 250 казаков и послал Румянцеву донесение уже с дороги .

Польская революция 1794, вызванная предшествовавшими событиями, подготовлялась с гродненского сейма. Поляки хорошо хранили тайну и только в последнее время, перед взрывом, стали возбуждать некоторые подозрения; однако приступили к делу слишком рано, недостаточно подготовившись. Виной тому был случай. На основании постановлений гродненского сейма, часть польских войск подлежала роспуску. Когда генерал Игельстром, командовавший русскими войсками в Польше, потребовал исполнения, большая часть польских генералов повиновалась, но начальник конной бригады Мадалинский ослушался, выступил из Пултуска, усилился по дороге несколькими мелкими отрядами, напал внезапно на русский пехотный полк, потом на прусский эскадрон, разбил их и, собирая дорогой контрибуции, подошел к Кракову. Туда поспешил из-за границы Косцюшко, заранее избранный вождем восстания, и вынужден был преждевременно обнародовать инсурекционный акт. Так началась революция, следом открылась война.

Вспыхнули восстания в разных частях Польши. Игельстром сосредоточил в Варшаве до 8000 русских войск, русские генералы Денисов и Тормасов погнались за Мадалинским. Пруссаки вступили в польские пределы, их наблюдательные отряды продвинулись далеко вперед. Косцюшко разбил Тормасова и Денисова под Рославицами и взял несколько знамен и пушек. Бой был кровопролитный, пленных очень мало, потому что поляки не давали пощады; так доносил Косцюшко. Весть о победе возбудила инсургентов. В четверг на страстной неделе поднялась Варшава. Внезапно атакованный русский гарнизон, не подготовленный к отпору и вообще дурно предводимый, потерял до 3000 человек, 40 орудий и, с трудом пробившись за город, отступил к Ловичу. Вспыхнуло восстание в Вильне, и хотя результаты его были не столь бедственны для русских, но плачевны благодаря беспечности и неспособности высшего начальства. Небольшой русский гарнизон под началом генерала Арсеньева был частью перебит, частью взят в плен сонным, частью пробился в Гродно и присоединился к отряду генерала князя Цицианова. Последнему грозила та же опасность, но он предотвратил ее, выступив за город и пригрозив бомбардировкой при же первой попытке жителей к восстанию.

Надежды инсургентов росли. В сущности было сделано немного, но для экзальтированной массы важнее всего первые шаги, а они оказались очень удачными. Косцюшко, наименованный генералиссимусом, провозгласил всеобщее вооружение; произведены поборы, удвоены налоги, армия организовалась и, разделенная на корпуса, сосредоточилась в важнейших пунктах. Собирались в разных местах и русские отряды, а другие готовились вступить в Литву с севера и востока; командование над всеми этими силами было поручено князю Репнину. Австрийцы собирали свои силы на галицийской границе. Пруссаки двигались под началом короля, который, соединившись с Денисовым, разбил Косцюшку при Щекоцине. Кроме того сдался Краков, и генерал Дерфельден, перейдя Буг, разгромил Зайончека, занял Люблин и проник до Пулав. Косцюшко начал движение к Варшаве и, благодаря медлительности союзников, совершил его благополучно и в полном порядке.

Ничего похожего на катастрофу еще не произошло, и поляки, имея во главе всеми обожаемого Косцюшку, не падали духом, и вскоре обстоятельства еще более укрепили их надежды на благополучный исход их рискованного предприятия.

Следуя за Косцюшкой, прусский король дошел в конце июня до Торчина и здесь расположился. Предпринята была осада Варшавы, но настолько вяло и несвязно, насколько искусна и энергична была Косцюшкина оборона. Недостаток продовольствия и снарядов, болезни и дезертиры значительно ослабили прусскую армию и принудили ее перейти от осады к блокаде. Прусский король прибегнул было к запугиванию Варшавы, но оно не подействовало: Польский король вежливым письмом указал заносчивому противнику, что между прусским лагерем и Варшавой находится польская армия Косцюшки, с которою надо считаться.

В эту пору двинулся на театр войны Суворов. Выступая утром 14 августа в поход, он взял с собою 4,000 человек. Для увеличения корпуса он распорядился заблаговременной отправкой нескольких мелких отрядов к Варковичам, местечку, лежавшему на пути его следования, а дальше должны были к нему присоединиться отряды генералов Буксгевдена и Маркова, назначенные Румянцевым как ядро экспедиционного корпуса.