Александр Пертушевский - Генералиссимус князь Суворов

Рассылая приказания о выступлении в военный поход частей войск, не состоявших до того времени под его начальством, Суворов приложил и свою "Науку побеждать". Это наставление приказано было офицерам и унтер-офицерам выучить наизусть, а рядовым читать вседневно, чтобы хорошо запомнили. Лицо, передающее этот факт, свидетельствует, что наставление Суворова заучивалось так твердо, как Отче наш.

В поход приказано взять ротам и эскадронам по одной повозке для офицеров и по одной артельной для солдатских котлов, круп и соли. При полках иметь патронные и палаточные ящики, сухарные фуры с 8-дневным провиантом и по две лазаретные кареты. В солдатских ранцах велено уложить сухари на 8 дней, иметь запасную обувь и все необходимое для содержания себя в опрятности; зимнего платья не брать, кроме плащей, быть в кителях. Суворов оделся по летнему, в белый китель и взял синий суконный плащ; оружие его было - небольшая сабля на поясной портупее. При нем состояли камердинер Прохор, повар и один казак, всюду за ним следовавший; экипаж был - кибитка, куда помещался весь его багаж; сам был постоянно верхом на казачьей лошади.

22 августа отряд Суворова прибыл в Варковичи, сделав почти 300 верст, без дневок. Присоединение других частей было рассчитано и исполнено так хорошо, что состоялось на следующий день, хотя им пришлось сделать 350-400 верст. Тут получены первые сведения о поляках, стягивавшихся в окрестностях Бреста Литовского. Надо было спешить, между тем обоз требовал починки, и запас провианта значительно уменьшился, а впереди не было ни магазинов, ни времени на их учреждение. Суворов велел печь хлеб и исправлять повозки, что заняло два дня, и 24 числа выступил дальше. Сделав 150 верст, отряд остановился в Ковле и поджидал тут больше двух суток отставшие обозы, которые из-за дождливой погоды и сильной грязи по дорогам не поспевали. В Ковле к Суворову присоединился Буксгевден, а несколько дальше отряд Маркова, но без начальника, который за болезнью остался на месте. Теперь отряд Суворова был в 12-13,000 человек.

Суворов при всякой возможности отправлял к Румянцеву донесения о распоряжениях, о соединении отрядов, о собираемых относительно неприятеля сведениях. Румянцев был доволен донесениями: "Вижу в сем походе наисильнейшее действие ваших несравненных воинских качеств". Он тем охотнее отдавал справедливость своему подчиненному, что только что получил благодарность Государыни за распоряжения и за назначение в экспедицию Суворова. Екатерина писала, что назначение Суворова удостоверяет ее в скорых и несомнительных успехах и дает ей твердую надежду, что при руководстве Румянцева, при деятельности и предприимчивости Суворова, война будет окончена до зимы. Недоволен был только Суворов, во-первых медленным своим движением вследствие ненастья и бездорожья, и ролью, которая ему предназначалась.

Главное наступление с северо-востока было поручены князю Репнину. Видя, что дела идут неважно и Репнин серьезных наступательных действий не предпринимает, Екатерина повелела Румянцеву прикрыть и обеспечить левый фланг Репнина сильным отрядом, который должен был двинуться к Бугу и занять правый его берег от галицийской границы до Бреста. Начальнику этого корпуса предназначалось занять Брест, укрепиться в нем и оборонять линию Буга от неприятельских покушений, содержа связь с нашими войсками в Польше и Литве и с австрийцами в люблинском и хелмском воеводствах. На него также возлагалось устройство в Бресте магазинов и пополнение их провиантом.

Таким образом Румянцев упредил Императрицу, и движение Суворова соответствовало задаче, указываемой Екатериной. Румянцев передал это повеление, приказав Суворову присоединить к себе по пути еще пехотный полк и несколько орудий полевой артиллерии. Но это обозначение географического предела его будущим успехам произвело на Суворова неприятное впечатление: "Невежды петербургские не могут дать правил российскому Нестору, одни его повеления для меня святы. Союзники ездят на российской шее; король Прусский даже и варшавских мятежников обращает на Россиян, если то не из газет взято. Мне погодить о себе публиковать, чтоб оставалось в запасе нечто нечаянности до первого побиения, коли благословит Бог. Время драгоценнее всего. Я терплю до двух суток для провианта, запасаясь им знатно на всякий случай. Поспешать мне надлежит к стороне Бреста, ежели между тем мятежники уже не разбиты, но не для магазейн-вахтерства. Там мне прибавить войска, идти к Праге, где отрезать субсистенцию из Литвы в Варшаву".

Прусский король восстанием в тылу принужден был отступить в свои земли. Как предвестником этой новости, был прорыв польского отряда в Минскую губернию и усилившееся там между шляхтою брожение, что встревожило Румянцева и заставило его передвинуть некоторые войска. Это было также причиною, что Орловский полк, назначенный на усиление Суворова, остался в распоряжении местного губернатора. По доносившимся вестям, поляки в Бресте будто бы дошли до 20.000 человек и готовились к наступлению.

31 августа Суворов тронулся в путь с казачьим авангардом бригадира Исаева силою в 800 коней. Суворов часто объезжал войска, встречаемый обыкновенно дружными приветственными криками батальонов, раскатывавшимися по всему протяжению походной колонны. Иногда он подъезжал к тому или другому полку, ехал шагом, беседуя с солдатами и офицерами, узнавал старых сослуживцев, вспоминал с ними минувшие походы и дела, давал знакомым солдатам одобрительные прозвания - Огонь, Орел, Сокол. Бывало и так, что беседуя на походе с войсками, он проезжал мимо какого-нибудь батальона или полка не останавливаясь; это значило, что он полком недоволен, и такая немилость продолжалась иной раз немало времени. Если где-нибудь происходил беспорядок, то не давая виду, что его заметил, Суворов проезжал мимо, как бы в дремоте; затем призывал к себе полковника и премиер-майора и жестоко им мылил голову.

Теперь, когда неприятель был близко и требовалась скрытность движения, поход проходил в полной тишине. Поднимались с ночлега или с роздыха по приказу: когда петух запоет. В таком случае Суворов выжидал, когда люди достаточно отдохнут, и тогда, хлопнув несколько раз в ладоши, громко пел петухом. Причуду эту можно объяснить желанием затруднить расчет времени предстоявших действий не только от населения, но и от своих войск, в предосторожность от шпионов, так как в рядах находилось некоторое число офицеров и солдат бывших польских войск. Войскам приходилось двигаться часов по пяти без привала. Кто уставал, выходил из фронта в сторону и отдыхал; уставших до упада подбирал арьергард и подвозил на подводах. Артельные повозки с кашеварными котлами выезжали вперед, чтобы приготовить пищу на следующем роздыхе. На дороге всюду было тихо и спокойно; евреи поставляли исправно порционный скот и другое продовольствие, маркитанты ни в чем не нуждались. Приходилось лишь забирать заготовленное на лугах сено, а иногда и овес в снопах.