Елена Майорова - В огне революции [Мария Спиридонова, Лариса Рейснер]

И вот теперь Радек возвращался в страну «Шиллера и Гете», чтобы организовать штаб для руководства новым восстанием. Поскольку в этот раз восстание было одобрено лидерами большевиков и возглавлено одним из них, подготовка к нему шла масштабная. Планировалось раздать присланное из РСФСР оружие около 60000 тысячам рабочих в Саксонии и Тюрингии. Прийти на помощь восставшим через территорию Польши должна была и трехмиллионная советская армия.

Рядом с Радеком — красавица Лариса Рейснер. Об этой их поездке, об участии в Гамбургском восстании ходили легенды. По одной из них Лариса Рейснер ехала с документами польской графини, а Радек — один из вождей Коминтерна — сопровождал ее в качестве секретаря. Задача Ларисы была двоякой. Как обозначал Радек, она «…должна (была) дать русскому рабочему картину гражданской войны, назревающей там под влиянием захвата Рура французами и экономической разрухи. Одновременно она должна была, в случае захвата власти в Саксонии, служить офицером связи между той частью ЦК германской коммунистической партии и представительства Коминтерна, которое находилось в Дрездене, и остальной частью. Однако ход событий в Саксонии не позволил Рейснер даже приступить к исполнению данных ей поручений. «…При первых известиях о гамбургском восстании Райснер спешит туда, но вследствие непродолжительности его попадает только после его разгрома».

Восставшим не удалось получить под контроль местное министерство внутренних дел и полицию, как предполагалось заранее. Армия не поддержала попытку переворота и сурово расправилась с бунтовщиками. Саксонское правительство было распущено. Польша отказалась пропустить Красную Армию, и под угрозой повторения событий советско-польской войны 1920 года от этого плана большевики были вынуждены отказаться. В Гамбурге «пролетарские сотни», не зная об отмене восстания, попытались захватить город. Они смогли занять несколько городских кварталов, но были разбиты правительственными войсками. В Саксонии и Тюрингии отряды рейхсвера несколько дней громили вооруженных восставших. Со стороны бунтовщиков было убито и ранено около 1000 человек.

Лариса действительно поспевала всюду, действуя под разными конспиративными псевдонимами. Не случайно в письмах она просила родителей быть предельно осторожными и соблюдать правила конспирации — «иначе погубите меня!»

Во время этой поездки Лариса навестила в Берлине Ольгу Чехову Именно тогда, по мнению многих исследователей, и началась работа актрисы на советскую разведку… [23] Но однозначно назвать актрису агентом Кремля нельзя. Слишком примитивно ставить вопрос «агент не агент». Просто человек, подобный Чеховой, не мог быть не связан с теми, кто, как и она, оказался в огненной точке истории. Она жила в Германии с 1921 года, благодаря красоте и таланту была вхожа в высокие политические сферы. Реальная история жизни Ольги Чеховой полна тайн, в мемуарах они едва намечены. Ни исключить, ни подтвердить факт ее сотрудничества с НКВД невозможно, но слухи редко возникают на пустом месте.

Не в первый и не в последний раз журналист совмещал со своей непосредственной деятельностью шпионские функции.

Неудача восстания не помешала Ларисе собрать материал для создания цикла очерков «Берлин в октябре 1923 года», «В стране Гинденбурга», «Очерков современной Германии». Ее стиль резко изменился в лучшую сторону. Художественные достоинства очерка «Гамбург на баррикадах» впоследствии были высоко оценены немецкой критикой, считавшей, что подобного изображения Гамбурга нет в мировой литературе. Многие знали, что за творческим ростом писательницы стоит Карл Радек. Он всерьез занялся литературным воспитанием Ларисы, читал ее рукописи, заставлял работать над стилем. Сама Лариса в письме к родителям рассказывала, как он «взялся за мою запущенную голову, обложил меня книгами, заставил читать… обеспечил свободу труда, расшевелил в моей ленивой и горькой душе творческие струны…»

Лариса нахваливала своего друга неспроста. Родители были крайне раздражены сомнительным положением дочери — сожительницы женатого мужчины. Они знали позицию по этому поводу Раскольникова и были с ней солидарны. Тот убеждал: «Ради всего святого, во имя революции, не унижайся до жалкой роли любовницы какого-нибудь женатого человека». И буквально это произошло. Пока имелось формальное объяснение существующего положения — Лариса не была официально разведена с Раскольниковым — семья, стиснув зубы, терпела. Это было непросто. Вся Москва потешалась над странной парой — маленький некрасивый Радек выглядел особенно карикатурно рядом с высокой и крупной «валькирией». На его фоне «смущал высокий рост, величина рук, ног и всего могучего тела Ларисы». Их тут же прозвали «красавицей и чудовищем». Кто-то переиначил цитату из «Руслана и Людмилы»: «Лариса Карлу чуть живого в котомку за седло кладет».

Но и это бы еще ничего. Новый друг дочери, имел репутацию человека сомнительного. Сын львовского учителя (по утверждению злопыхателей — содержателя известного публичного дома в Варшаве), от товарищей по партии он получил кличку «Крадек». По одним источникам — за то, что обладал болезненной страстью таскать из библиотек друзей нужные ему книги. По другим — за порочное влечение к деньгам из партийной кассы. Известная итальянская и российская социалистка, любовница Муссолини, лично встречавшаяся с большевистскими вождями Анжелика Балабанова, вспоминала: «…его не смущало то, как с ним обращаются другие люди. Я видела, как он пытается общаться с людьми, которые отказывались сидеть с ним за одним столом, или даже ставить свои подписи на документе рядом с его подписью, или здороваться с ним за руку. Он был рад, если мог просто развлечь этих людей одним из своих бесчисленных анекдотов. Хоть он и сам был евреем, его анекдоты были почти исключительно про евреев, в которых они выставлялись в смешном и унизительном виде. В России на Радека смотрели как на аутсайдера, иностранца…». Его называли «гениальным авантюристом в большой политике», «умнейшей и хитрейшей головой своего времени», но также «шустрым, изворотливым, беспринципным приспособленцем». Позже Фадеев говорил о Радеке так: «Это человек без роду, без племени, без корня. Это порождение задворок Второго интернационала, заграничных кафе, вечный фланер, перелетчик и туда, и сюда». Вся политическая биография Радека — сплошная цепь сплетен, слухов, конфликтов и непонятностей.

В 1918 году Москве во время празднования годовщины декрета «Об отмене брака» демонстранты прошли по Красной площади нагишом, лишь с красными перевязями через плечо. Они требовали от всех членов российского общества немедленно обнажиться и примкнуть к ним. Во главе этого шествия шагал его идейный вдохновитель, большевик со стажем, любимец Ленина Карл Радек. Даже приятели считали его патологическим эротоманом и осуждали за то, что «он и по квартире разгуливал совершенно обнаженным, пугая малых детей родной сестры…»