Ричард Пайпс - Струве: правый либерал, 1905-1944. Том 2

Струве прибыл в Париж для консультаций в мае 1925 года. Он связался с Кутеповым и Трубецким, а через них вышел на Николая Николаевича, весьма заинтересованного в гукасовской инициативе. Таким образом, его редакторские обязанности с самого начала были связаны с успехом всего предприятия, разработанного Кутеповым ради сплочения эмигрантов для активной борьбы с советским режимом. «Мое согласие взять на себя редакторство “Возрождения” в свое время было не просто единоличным решением с моей стороны, а результатом настоящего политического уговора между мною и А.П. Кутеповым и Г.Н. Трубецким, как лицами, пользовавшимися особым доверием великого князя Николая Николаевича», — отмечал сам Струве [89]. Или, как он писал Ивану Бунину, он принял редакторские обязанности «не как литературно-публицистический режиссер, а как политический деятель, по мотивам политическим, для действия политического» [90]. Точное содержание этого политического соглашения неизвестно, но оно, несомненно, предполагало координацию редакторской деятельности Струве с политическими и военными планами Кутепова и Николая Николаевича.

Одновременно Струве вел переговоры с Гукасовым. Учитывая политические задачи всего начинания, он стремился обеспечить себе ту степень независимости, которой до революции традиционно пользовались русские редакторы в отношениях с владельцами газет, но которая была непривычна для западной журналистики. По-видимому, он не слишком доверял доброй воле Гукасова, поскольку настаивал на максимальной детализации контракта; впрочем, как выяснилось позже, подобная предосторожность не избавила его от неприятностей [91]. Гукасов сохранял за собой практически полный контроль над финансовыми потоками; он мог блокировать распоряжения Струве, включая кадровые назначения, просто не финансируя их. Контракт был подписан 11 мая 1925 года. На один год Струве гарантировался пост главного редактора, полностью независимого в пределах своей компетенции, со скудным месячным жалованьем в 3 тысячи франков, что по тем временам составляло 150 долларов [92].

Как только политические и правовые вопросы были урегулированы, Струве погрузился в редакторскую работу. Он решил назвать свою газету Возрождение', такое название отражало его убеждение в том, что все случившееся после 1917 года стало разрушением подлинной России и что страна испытывает физическую потребность в возрождении. Точно так же двадцатью годами ранее он дал своей газете имя Освобождение, поскольку считал, что страна прежде всего нуждается в свободе от полицейско- бюрократического режима. Родство между двумя изданиями прослеживается и в редакционной статье, которой Струве открыл первый номер — она называлась «Освобождение и возрождение». Здесь была намечена «либерально-консервативная» платформа как самой газеты, так и политического движения, от имени которого она намеревалась выступать.

«[Либерализм] означает вечную правду человеческой свободы, славной традицией записанную и на страницы русской истории. К свободе вело и начатое великой Екатериной гражданское устройство нашей родины, и восславленное величайшим русским писателем “дней Александровых прекрасное начало”; духом свободы рождены были и великие реформы Александра Второго, затоптанные и растоптанные коммунистическим нашествием, и великие реформы 1905 года, давшие России гражданские свободы и народное представительство… [Консерватизм] означает великую жизненную правду охранительных государственных начал, без которых государства вообще не стоят, без действия которых не было бы и никогда вновь не будет Великой России. Отечества не знают и не имеют не помнящие родства. Вне любовной преданности великим началам и великим образцам родной истории народ становится жалким стадом или даже просто людской пылью. Возродить Россию можно только в духе любовного и самоотверженного созидания, уроки которого нам преподали св. Сергий Радонежский, Дмитрий Донской, Петр Великий, Пушкин, Сперанский. Вот те великие светочи нашей собственной государственной, подлинно охранительной, или консервативной, мысли, на уроки которых должен опереться русский консерватизм» [93].

Это программное заявление, нарочито изложенное довольно архаичным русским языком, вполне могло быть написано полвека назад Иваном Аксаковым. То же самое подчеркивание свободы и национализма как взаимодополняющих принципов, каждый из которых исключительно важен в деле государственного управления, вдохновляло аксаковские передовицы 1860-х и 1870-х годов, которые, насколько нам известно, оказали заметное влияние на формирование личности Струве. С этого момента и до самой кончины Струве определял себя в качестве «либерал- консерватора». По его мнению, наиболее ярким образом эта политическая философия воплотилась в мысли и деятельности Бориса Чичерина; в числе ее приверженцев, помимо упомянутых выше, были также Николай Карамзин, адмирал Николай Мордвинов, Петр Вяземский, Иван Тургенев, Дмитрий Шипов и Петр Столыпин [94].

Из своего редакторского кабинета, располагавшегося в фешенебельной конторе Гукасова на улице де Сез, 2, Струве начал рассылать приглашения интеллектуальным светилам эмиграции. Литературный отдел газеты он предложил будущему Нобелевскому лауреату Ивану Бунину, известному своим непримиримым отношением к коммунизму и советскому режиму. Бунин согласился помочь, но, несмотря на всю свою известность, в привлечении первоклассных талантов почти не преуспел: единственным видным эмигрантским писателем, регулярно печатающимся в Возрождении, стал Куприн. Прочие кандидаты отпадали по тем или иным причинам, иногда личным, а чаще всего политическим. Мережковский, к примеру, отказал Струве потому, что не любил В. В. Шульгина, сотрудничавшего с редакцией на постоянной основе [95]. Список ученых и публицистов, согласившихся взаимодействовать с новым изданием, оказался куда более впечатляющим. Среди них были М.И. Ростовцев, Б. Нольде, А. А. Кизеветтер, Г.Н. Трубецкой, В.В. Шульгин и А.В. Тыркова-Вильямс. Но и здесь обозначились досадные пробелы: в частности, Бердяев и Франк не приняли предложение Струве из-за общей политической ориентации газеты, которая, как им показалось, слишком тесно связана с монархистами. Так же поступил и Бурцев, ранее безоговорочно поддерживавший «белое дело» [96]. В целом уровень авторов нового издания оставлял желать лучшего, что снижало возможности Возрождения в конкуренции с Последними новостями.

Семья Струве пока решила не переселяться в Париж. Нина осталась в Праге, где ухаживала за больным сыном Львом, а сам Струве снял для себя жилье на улице Конвенсьон, 85, в пятнадцатом округе французской столицы. Время от времени супруга навещала его. На должность заместителя главного редактора Струве пригласил Зайцева, которого выписал из Праги. Последний руководил повседневной жизнью редакции и писал в основном безымянные передовицы о русских проблемах в Советском Союзе и в эмиграции; многие из этих материалов Струве приходилось переделывать от начала и до конца [97]. Ему помогал штат молодых сотрудников, среди которых были Глеб Струве, Аркадий Борман и С.С. Ольденбург.