Женщины-легенды

В памяти Агриппины все еще оставался ужас той ночи, когда в их палатку ворвались разъяренные воины, требуя отдать их знамя. Горестные рыдания жены, пытавшейся успокоить разбуженного маленького Гая, заставили Германика выполнить это требование бунтарей. И вот, поддавшись уговорам супруга, Агриппина с младенцем на руках вынуждена была покинуть его, уходя из воинского лагеря, служившего им приютом и защитой от варваров, но ставшего теперь гибельным для самих римлян. Объятия мужа, казалось последние, его ласковые уговоры спасти Гая и будущее дитя, которое она носила тогда под своим сердцем (к ее горю, ребенок родился затем мертвым), — все это представлялось чем-то нереальным, словно происходящим в кошмарном сне. Как будто сквозь сон Агриппина вспоминала тот горестный путь, когда она с крепко прижавшимся малышом вместе с рыдающими женами других военачальников без всякой охраны двинулась из лагеря к землям союзных римлянам треверов. Это печальное шествие настолько потрясло взбунтовавшихся воинов, что часть из них бросилась за Агриппиной, умоляя ее остаться под их защитой и не доверяться чужеземцам. Остальные устремились к своему полководцу, тому, под чьим началом они собирались отомстить за гибель легионов Вара и который теперь, как оказалось, полагался больше не на них, а на ненадежных союзников. Воспользовавшись переломом в настроении мятежников, Германику удалось усмирить свои легионы. Войско тут же переправилось на правый берег Рейна и, внезапно напав на марсов, устроило жестокую резню, убивая всех от мала до велика. Но бурная радость от победы, одержанной мужем, не смогла погасить в душе Агриппины то чувство горечи и унижения, которое испытала она, внучка Августа и дочь прославленного Марка Випсания Агриппы, спасаясь от своих же легионов…

И вот новый поход… Что с войском? Что с ее Герма-ником? Удастся ли ему выполнить то, что не смог до него сделать нынешний преемник Августа Тиберий? Но вестей не поступало, и тревога Агриппины росла…

Она еще не знала, что силы римлян, разделенные Гер-маником надвое, успешно соединились у Тевтобургского леса. Пройдя сквозь чащобы горных лесов и болота, легионы достигли печального для римлян места. Они шли по следам войска Вара. Вначале воины Германика обнаружили разрушенный лагерь, затем перед ними предстало поле боя, усеянное скелетами людей, лошадей, обломками оружия. Застывшие в молчании римляне созерцали ужасную картину, лишь потревоженные блеском воинских доспехов стаи ворон громким карканьем нарушали скорбную тишину. Не менее страшное зрелище ожидало воинов в чащах ближних лесов — кости людей, их черепа, прибитые к стволам деревьев, остатки виселиц, на которых победители казнили пленных. Тут же были обнаружены и жертвенники, на которых германцы принесли в жертву своему грозному богу Водану плененных римских офицеров. Немногие уцелевшие в той ужасной бойне рассказывали о жестокой расправе, о том, как вождь победителей Арминий издевался над захваченными знаками римских легионов. Германик первым стал собирать своими руками останки павших воинов. Все, что осталось — от их товарищей по оружию, римляне снесли в огромную яму, над которой воздвигли могильный холм. Отдав почести мертвым, легионы Германика с неутоленной жаждой мести двинулись на противника. Верный своей тактике Арминий отходил в лесную чащу. Когда же показалось поле, Германик тотчас бросил на отступающих германцев конницу. Отбиваясь от кавалерии, те отходили к лесу, но неожиданный удар германского отряда из засады обратил передние ряды римлян в бегство. Лишь хладнокровие Германика, сумевшего снова выстроить свои легионы в боевой порядок, смогло остановить натиск варваров, стремившихся оттеснить римлян в болотные топи. В этой битве ни одна из сторон не достигла желанной победы.

Обратный путь римлян таил много опасностей. Четыре легиона во главе с Германиком двинулись к своим стоянкам на Рейне на судах по рекам и морю. В прибрежных водах тяжелогруженые корабли садились на мели, особенно было опасно время отливов. Германику пришлось отправить два легиона по суше вдоль берега. Впрочем, это только казалось сушей — налетевший шторм затопил прибрежную полосу. В этой воде воины «Августова» и «Сдвоенного Марсова Победоносного» легионов едва сумели добраться до устья реки, где их ожидал с кораблями Германик. А в это время рейнских лагерей достигли зловещие слухи о том, что легионы и их командующий погибли в морской пучине.

Еще более трудным был путь домой у четырех легионов, возглавляемых опытным Цециной. По приказу Германика он возвращался сухопутным путем через земли германцев. Именно на легионы Цецины обрушил всю силу своего удара Арминий. Германцы, прекрасно знающие местность, быстро настигли римлян, медленно передвигавшихся сквозь болота по старой гати, которую то и дело приходилось чинить. Здесь, в болотах, легионы Цецины с трудом отбили двухдневный натиск варваров.

Конница была бессильной в болотной жиже, воинам трудно было укрыться от стрел и длинных копий, которые мощные, высокорослые германцы метали в своих противников. Едва избежав разгрома, Цецина все же смог вывести легионы на равнину. За ночь спешно был сооружен лагерь. Когда же с рассветом подбадриваемые призывами Арминия германцы бросились на штурм, воины Цецины ударили по ним с тыла и обратили в бегство. Это была победа. А в рейнских лагерях тем временем распространился слух о гибели легионов Цецины.

Каждый из таких слухов наполнял сердце Агриппины отчаянием и горем, но сильная духом женщина никому не позволяла довериться им. Когда же в лагере все-таки вспыхнула паника и раздались крики, что варвары, разгромив римские легионы, идут к Рейну, чтобы переправиться через него на левый берег по мосту, и нашлись люди, готовые разрушить мост ради собственного спасения, Агриппина взяла на себя командование в лагере. Женщина во главе военных! Такого еще не знал гордый и могущественный Рим. Паникерам она показала свою неумолимую суровость, раненые же с благодарностью встречали ее ласковый голос и целительную силу нежных рук жены командира, которая сама, не боясь страшных ран, делала перевязки, меняла одежды тем, кто не мог двигаться… Мост остался целым, и Агриппина первой встречала на берегу Рейна уставших, но счастливых воинов…

Победный исход войн с германцами вызвал ликование в Риме. Обрадован был и принцепс Тиберий, но вместе с тем его все более тревожила растущая популярность Германика. Публично Тиберий славословил Германика, но уже тогда в его душе поселилась пока еще скрытая неприязнь к удачливому молодому полководцу. Тому было немало причин.

Прежде всего Тиберий видел в Германике претендента на свою верховную власть. Германик был сыном Друза Старшего, брата Тиберия. Перед тем, как усыновить Тиберия, чего настоятельно требовала Ливия, мать Тиберия и тогдашняя жена Августа, Август потребовал от Тиберия усыновления оставшегося без отца Германика. Дядя-отец откровенно испугался, когда после смерти Августа германские легионы собрались провозгласить императором не его, кому передал власть «первый среди равных», а Германика.