Женщины-легенды

Между тем Тиберий назначил наместником Сирии, одной из важнейших восточных провинций Рима, Гнея Пизона, отстранив от этой должности Кретика Силана, дочь которого была помолвлена со старшим из сыновей Германика. Гней Пизон слыл человеком гордым и заносчивым, он и его богатая супруга Планцина особенно кичились своей знатностью, не упуская случая всякий раз подчеркнуть превосходство своего рода над родом Тиберия. Ливия, вдова Августа, использовала эти наклонности Планцины, натравливая ее на жену Германика. Впрочем, поговаривали, что новое назначение Гнея Пизона было предпринято Тиберием не только, чтобы досадить Герма нику…

Германику и Агриппине предстоял нелегкий путь в восточные провинции. Ситуация там сложилась действительно тяжелая. Неспокойно было в Каппадокии, царь которой, Архелай, прибыв по приглашению Тиберия в Рим, умер при весьма загадочных обстоятельствах. Почти одновременно скончались правители Коммагены и Киликии, в которых тотчас же разгорелась борьба между сторонниками и противниками подчинения Риму. Неспокойно было и на границах с Парфией и Арменией. После убийства заговорщиками в Парфии тамошнего царя Орода III часть парфянской знати испросила у Августа разрешения отправить к ним бывшего заложником в Риме Вонона. Август дал согласие, считая воспитанного в римском духе Вонона своим ставленником. Но это понимала и оппозиционная Риму группировка парфянской знати. Они провозгласили царем Артабана; в междоусобной борьбе тот взял верх, Во нон же бежал в Армению и стал ее царем. Но парфяне стали угрожать ему войной, их поддержали армянские князья. Римляне, опасаясь войны с сильным восточным соседом, отказали Вонону в поддержке, и тот укрылся в Сирии. Все это сложное хитросплетение предстояло теперь распутывать Германику. А тут еще население Сирии и Иудеи, страдая от непомерных налогов, стало требовать их снижения; кое-где уже вспыхивали волнения. Провинцию Азия постигла ужасная катастрофа — страшной силы разрушительное землетрясение. Даже выбегавшие из разваливающихся домов люди не могли найти спасения на равнинных местах: земля под ними трескалась, и из глубоких щелей вырывался подземный огонь…

Германик и Агриппина вместе с пятилетним Гаем отправились морем. Путешествие было трудным, бури изрядно потрепали небольшую флотилию. Первая большая остановка была сделана в Греции, в Никополе. Здесь Германик официально вступил в должность консула. Здесь же он встретился со своим братом Клавдием, отстраненным Тиберием от всех должностей и предававшимся своим любимым научным занятиям. С восторгом слушала Агриппина разговоры братьев об эллинской науке, поэзии. Оба прекрасно владели греческим языком, то и дело переходя на него с родной латыни. Агриппина не могла не восхищаться своим Германиком. Он, этот суровый и бесстрашный воин, не раз бросавшийся сам на врага врукопашную, был тонким ценителем греческой литературы и науки. Не раз он читал вечерами жене написанные им по-гречески комедии, вместе они старались постичь смысл картин звездного неба, описанных знаменитым греком Аратом, чьи «Феномены» Германик перевел на латынь…

Но не только греческая поэзия и наука занимали молодого римского консула во время этой недолгой первой остановки на земле древней Эллады. Неподалеку находилось место битвы, произошедшей почти полвека назад, исход которой стал судьбоносной для римской державы. Агриппина не смогла посетить вместе с мужем храм на мысе Акций, который был реконструирован Августом в честь его главной победы над Марком Антонием. Вернувшийся оттуда муж был молчалив, Агриппина понимала, какие противоречивые чувства раздирают сердце супруга, увидевшего своими глазами место битвы, в которой сошлись его дядя и дед.

Путь морем в Афины для Агриппины был уже едва выносим — вот-вот она должна была разрешиться от бремени. Афиняне встретили Германика восторженно, тем более что и он не скрывал своей любви к городу великой истории и культуры.

После короткой остановки на острове Эвбее супруги прибыли на Лесбос, землю знаменитой Сапфо. Здесь Агриппина родила девочку. Это был их шестой ребенок. Супруги были счастливы — что можно еще желать, имея трех мальчиков и трех девочек. Правда, болью в душе Агриппины отзывалось воспоминание о трех ее умерших малютках. Один из них был настолько очарователен, что даже Ливия заказала егр изображение в виде Купидона, а Август, поместив такой же портрет в своей спальне, зачастую не мог удержаться, чтобы не поцеловать его…

Теперь семья стала больше, и путь продолжался. Они доплыли до Византия, но встречный ветер преградил им путь в Понт Эвксинский. Пришлось повернуть назад. Хлопоча над маленькой Юлией, Агриппина все же сумела выкроить время, чтобы осмотреть Илион и увидеть то легендарное место, где некогда находилась древняя Троя, воспетая великим Гомером, и откуда вел свой род ее дед Август. Но не только восторг от знакомства с очагами великой культуры ожидал Агриппину и Германика. В храме Аполлона в Кларосе жрец-оракул предсказал скорую кончину Германику. Агриппина никак не хотела в это поверить, снова и снова пытаясь найти в роковых иносказаниях оракула какой-то другой смысл…

А тем временем Гней Пизон стремился опередить Германика и раньше его грибыть во вверенную ему провинцию. Он добирался более коротким путем. У Родоса его корабли встретились с флотилией Германика. И хотя последний знал уже о несправедливых упреках, которыми Пизон осыпал жителей Афин, побывав там вслед за Герма ником, он встретил наместника Сирии весьма приветливо. Более того, он даже спас ему жизнь, послав свои корабли на выручку, когда шторм понес корабль Пизона на гибельные скалы. Через день они расстались — Пизон двинулся в Сирию, Германик же занялся устройством интересов Рима в Армении. Своими руками он короновал нового царя Армении, затем уладил конфликт в Кацпадокии.

Новая встреча Германика и Пизона уже была окрашена откровенной взаимной неприязнью, которая перешла в открытую враждебность после посещения Герма-ником Епшта. Хотя поводом к этому визиту послужил сильный голод, охвативший житницу римской державы, Агриппина долго вспоминала свое последнее путешествие с мужем как какую-то дивную сказку. Они проплыли по Нилу и осмотрели развалины великих Фив, где дряхлый жрец перевел им с древнего языка надпись в честь огромных завоеваний фараона Рамсеса. Супруги не могли сдержать своего восхищения перед чудом, открывшимся их глазам в пустыне, — огромными пирамидами умерших фараонов. Прибыв задолго до рассвета к гигантской статуе легендарного Мемнона, павшего у Трои от руки Ахилла, они, пораженные, вслушивались в звуки, которые стала издавать статуя, как только первые лучи солнца осветили ее…