Андрей Глебов - Англия в раннее средневековье

Среди выделенных тем центральное место занимают вопросы о возникновении и сущности королевской власти у англосаксов, о тех этапах, которые она прошла в ходе своей эволюции, о ее месте в складывании сначала раннеклассовой, а затем и раннефеодальной государственности [594] Обзор современной англо-американской историографии по проблеме см.: Rosenthal J. Т. A historiographical survey: Anglo-Saxon kings and kingship since World War II // J. of British studies. 1985. Vol. 24. № 1. P. 7293. .

Характер наиболее ранних форм королевской власти у англосаксов, по всей видимости, навсегда останется для нас загадкой в силу состояния источников. Первое упоминание о королях германцев содержится, как известно, у Тацита, который рассматривает существующую у них королевскую власть скорее как исключение, нежели правило. С другой стороны, его сообщения заставляют предположить, что уже в I в. н. э. у отдельных германских народов существовали некие протогосударственные образования во главе с королями [595] Tacit. Germ. 7; 33; 40. // P. Cornelius Tacitus. Libri qui supersunt. Lipsiae, 1960. Bd. I. S. 232, 244, 264. . Поэтому вряд ли есть основания сомневаться в том, что англосаксы были знакомы с институтом королевской власти еще в период их пребывания на исторической прародине. Даже много столетий спустя после завоевания Британии они продолжали сохранять память о королях, правивших ими на континенте, в частности о короле Оффе, жившем за двенадцать поколений до своего знаменитого мерсийского потомка и тезки [596] Видсид // Древнеанглийская поэзия. М., 1982. С. 16–17. . Вообще же большинство королевских династий англосаксов возводили свое происхождение к языческим богам, чаще всего к Одину, и вполне возможно, что в самые архаические времена их короли выполняли жреческие функции [597] Chaney W. A. Op. cit.; Sisam К. Anglo-Saxon royal genealogies // Proceedings of the British Academy. 1953. Vol. 39. P. 287–348. .

Завоевательно-колонизационный характер появления англосаксонских племен на Британских островах неизбежно должен был привести к резкому усилению власти тех военных предводителей, которые возглавляли переселенцев, хотя они не обязательно были королями по титулу. В «Англосаксонской хронике», в частности, упоминается о том, что вождь (в источнике употреблен термин ealdorman ) западных саксов Кердик, под руководством которого началось завоевание Уэссекса, принял его почти 25 лет спустя [598] The Anglo-Saxon chronicle, a. 495, 519 // English historical documents L., 1955. Vol. I. P. 144. Далее «Англосаксонская хроника» цит. по данному изданию с указанием года и страниц. . Еще на континенте королевская власть у англосаксов стала наследственной, но первоначально речь шла отнюдь не о прямом наследовании престола. Претендентом на него мог стать любой из сыновей предыдущего короля, а также его брат или племянник (даже при наличии сыновей) [599] Ibid., а. 534, 611, 617, 626. Р. 145, 148, 149. . Очевидно, что в этот период королевская власть еще рассматривалась не как прерогатива одного лица, а рода в целом. При этом с разрастанием рода количество таких претендентов могло естественно увеличиваться. Судя по сохранившимся королевским генеалогиям, королем мог оказаться любой знатный англосакс, который был в состоянии подтвердить свое происхождение от царственных предков хотя бы в седьмом поколении, — таким королем, например, был правитель Мерсии Кенвульф (796–821 гг.) [600] Sisam К. Op. cit. Р. 298. . Кроме того, следует иметь в виду, что возможность назначения своего преемника, теоретически признававшаяся за правящим конунгом, во многом ограничивалась тем. пользовался ли этот преемник поддержкой родоплеменной знати.

Более того, в источниках изредка встречается фраза «был избран королем» ( ceosan to cyninge ) [601] Chronicon Aethelweardi, а. 900 // The chronicle of Aethelweard. L., 1962. Впрочем, гораздо чаще хронисты пользуются формулой «такой-то принял (или взял) королевство» (feng to rice). См.: The Anglo-Saxon chronicle…, a. 709, 729, 741, 860, 871. P. 158, 159, 161, 175, 178. , заставляющая предположить, что одобрение существующего претендента на королевский титул нобилями не было простой фикцией. Таким образом, воцарение раннего англосаксонского короля может быть охарактеризовано как нечто среднее между избранием и наследственным правом. Вплоть до X в. описанный порядок наследования престола был причиной бесчисленных кровавых столкновений внутри ранних англосаксонских государств.

На наш взгляд, переход от племенных объединений к ранней государственности у англосаксов завершается к началу VII в., одним из показателей чего может служить появление в 601–604 гг. их первого, дошедшего до нас писаного законодательства — законов кентского короля Этельберта. Их анализ показывает, что положение и общественные функции носителя королевского титула существенно отличались от положения любого другого свободного человека. Несмотря на то, что в соответствии с существовавшими нормами король, действия которого наносили государству вред, мог быть изгнан или убит [602] В 774 г. был низложен и отправлен в изгнание король Нортумбрии Эльхред, а уэссекский правитель Сигеберт в 757 г. был лишен трона «по причине неправедных деяний». (The Anglo-Saxon chronicle, а. 757, 774. Р. 162, 164.) , его личность специально выделялась составителями судебника. Так, в «Правде» Этельберта устанавливалось двойное возмещение за драку в присутствии короля, за вторжение в его резиденцию и разбой, за нарушение королевского покровительства, за кражу его имущества (девятикратный штраф) [603] Aethelbert, 3; 4; 5; 8 // Die Gesetze der Angelsachsen / Hrsg. F. Liebermann. Halle, 1903. Bd. 1. S. 3. Далее ссылки на королевские законы даются по этому изданию. .

Правда, в начале VII столетия формы защиты имущества, мира и достоинства короля пока не выходили за рамки обычного права, поскольку аналогичные возмещения в пониженном, разумеется, размере были установлены и для других свободных людей [604] См., напр.: Aethelbert, 1; 13:15; 17. . Но по королевским искам взыскиваются уже не просто повышенные, а наивысшие штрафы [605] Нарушение королевского покровительства, например, карается штрафом в 50 шиллингов, тогда как подобное же правонарушение в отношении эрла оценивается в 12 шиллингов, а рядового свободного — в 6 шиллингов. (Aethelbert, 8; 13; 15.) , что свидетельствует об определенном повышении его статуса. По юридической компиляции конца X — начала XI в. «Законы северных людей» ( Northleoda lago ), вергельд за убийство короля, равный вергельду эрла, выплачивался его роду и такая же сумма — «народу» ( leodum ) для оплаты «королевского достоинства» (cynedomas) [606] Northleoda laga, 1. Собственно вергельд короля по «Законам северных людей» приравнивается к вире эрлов и составляет 15 тысяч тримс. (Northleoda laga, 2.) . О том, что практика и ранее была такова, свидетельствует «Англосаксонская хроника», где под 694 г. упомянуто о выплате жителями Кента 30 тысяч пенсов королю Уэссекса Инэ за сожжение его родственника Мула, члена королевской семьи [607] The Anglo-Saxon chronicle…, a. 694. P. 157. . Дополнительная оплата «королевского достоинства» может быть понята лишь как особый статус короля, возвышающегося не только над родоплеменными структурами, но и над знатью.