Мейрин Митчелл - Эль-Кано. Первый кругосветный мореплаватель

Как жаль, что мы не можем узнать, какое впечатление произвели друг на друга при первой встрече эти два человека, чьим судьбам было суждено так тесно переплестись в предприятии, которое остается в истории единственным и неповторимым. Эль-Кано увидел перед собой невысокого мужчину, старше его на шесть лет, прихрамывающего из-за раны, полученной в Марокко; осанка его не была величавой, и, наверное, Хуану-Себастьяну запомнилась не она, а горящие черные глаза, мясистые губы, лицо в глубоких складках и густая черная борода. И самое главное — то ощущение непреклонной решимости, которое этот немногословный человек, загадочный для всех, кроме двух-трех близких друзей, неизменно вызывал у тех, кому приходилось иметь с ним дело.

Очень вероятно, что Эль-Кано сумел по лицу Магеллана догадаться о внутреннем конфликте, который вряд ли было возможно скрыть совсем. Магеллан, португалец, воспитанный в традициях дворянства, чья верность монарху уступала только верности богу, по причинам, казавшимся ему достаточно вескими, перешел на службу к испанскому королю. И конечно, он не мог быть в мире с самим собой.

А какого человека увидел перед собой Магеллан, впервые встретившись с Эль-Кано? Человека, которого представлял себе Сулоага? Человека с портрета Салаверриа, с картины в Мадридском морском музее или с памятника в Гетарии? Или с гравюр в Сан-себастьянском океанографическом музее?

На дознании, проведенном в Севилье перед отплытием флотилии Магеллана на Молукки, Эль-Кано показал, что капитан-генерал — «разумный и добродетельный человек, дорожащий своей честью». Таким образом, как бы ни относился он к Магеллану впоследствии, в те дни он отзывался о нем самым лестным образом. Далее он заявил, что он сам «вполне доволен командой корабля, на котором служит штурманом, потому что это хорошая команда, доволен он и грузом, предназначенным его кораблю, и что он, кроме того, слышал от штурманов других кораблей, что они также довольны своими командами» [53].

Итак, теперь Эль-Кано называет себя штурманом — он получил это повышение за пять месяцев до начала дознания. Штурманами обычно назначались искусные мореходы так как от капитана требовались главным образом военные таланты или просто знатное происхождение. При Торговой палате имелась мореходная школа, и штурманы, которые желали стать кормчими, должны были помимо практической службы на море еще и пройти обучение в этой школе. Во главе ее стоял главный кормчий, а первым главным кормчим Кастилии был Америго Веспуччи [54]. Этот великий мореплаватель уже возглавлял школу, когда там обучался Эль-Кано, и можно с уверенностью сказать, что Хуана-Себастьяна экзаменовал сам знаменитый кормчий, так как Веспуччи в качестве главы экзаменационной комиссии неизменно председательствовал в тех случаях, когда учащиеся доказывали свое право на получение офицерского сертификата. (О решении своей судьбы Эль-Кано узнал по числу бобов, полученных за каждую учебную дисциплину. Кандидаты, чьи знания оказывались ниже требуемого уровня, получали горошины.) Весьма вероятно, что в некоторых случаях лекции читал сам Веспуччи; королева Хуана Кастильская обязала Веспуччи [55]давать в его севильском доме наставления любому кормчему, который попросит об этом. И весьма вероятно, что Эль-Кано, собираясь в плавание к берегам, где побывал главный кормчий, получил из первых рук кое-какие сведения о землях, которые ему затем предстояло посетить в качестве офицера флотилии Магеллана. Америго Веспуччи во время своего третьего путешествия в Новый Свет (на португальской службе) в 1501 году прошел вдоль побережья от 5° ю. ш. вокруг бразильского выступа и далее на юг и достиг, как он утверждал, 50° 40′ ю. ш., то есть побывал у берегов Южной Америки южнее патагонской бухты Санта-Крус [56]. Однако пролив, который он искал, ему открыть не удалось.

Занимаясь в школе (по правилам Торговой палаты занятия продолжались не менее трех лет), Эль-Кано должен был подробно познакомиться со сферической тригонометрией, а также научиться определять широту с помощью астролябии. Новый король (впоследствии император Карл V) особо подчеркивал важность теоретической стороны обучения навигаторов. Однако математические и астрономические теории, возникшие в Древней Греции, впервые получили практическое применение не в Испании, а в Португалии — этим она была обязана щедрости и просвещенным взглядам принца Генриха Мореплавателя, который за сто лет до описываемых событий посылал свои корабли в Море Тьмы [57], и именно у португальцев Европа научилась пользоваться в открытом море астролябией, также изобретенной древними. Плавание по счислению (то есть определение места корабля по пройденному расстоянию и по компасному курсу) в эпоху Магеллана уже дополнялось методом определения широты по меридиональной высоте какого-нибудь небесного тела [58]. XV век был золотым веком португальских морских открытий и развития морской астрономии, без знания которой в те дни, когда Магеллан начал готовиться к путешествию на Острова Пряностей, уже считалось невозможным предпринимать большие экспедиции в открытое море. Таким образом, Эль-Кано, став штурманом, пользовался плодами открытий, сделанных в науке мореплавания соотечественниками Магеллана.

Однако задолго до того как Эль-Кано получил повышение и стал штурманом, он служил во время походов в Северную Африку в более высоком звании и командовал в то время кораблем, превосходившим размерами флагманский корабль Магеллана «Тринидад». Впрочем, должность штурмана была достаточно почетной, и жалованье Эль-Кано составляло теперь 3000 мараведи [59]в месяц. Как и многие другие офицеры, он получил жалованье за шесть месяцев вперед, что в большинстве случаев было совершенно необходимо, так как им приходилось запасаться одеждой для самых различных климатов и на неопределенный срок.

На берегу Эль-Кано ведал погрузкой. Когда подготовка к плаванию закончилась, флотилия, относительно не такая уж большая, оказалась экипированной лучше любой другой, когда-либо снаряжавшейся в Испании. Следовательно, штурманам во время подготовки к плаванию приходилось работать чрезвычайно много. Теперь в обязанности Эль-Кано входила и приемка артиллерии и холодного оружия, а так как и то и другое поступало почти исключительно из Бискайи, он имел самое непосредственное отношение к грузам, доставлявшимся на судах Бибарраголя. Главным видом судовой артиллерии были тогда бомбарды, которые стреляли каменными или чугунными ядрами, когда к запальному отверстию подносился зажженный фитиль. Бортовые батареи дополнялись кулевринами и двумя-тремя фальконетами или легкими пушками. Имелись, кроме того, переносные пушки, которые можно было доставить на берег в лодке. Для солдат грузились пики, алебарды, копья, дротики, арбалеты и стрелы, а также аркебузы. А, поскольку общая стоимость огнестрельного и холодного оружия, которым была снабжена экспедиция Магеллана, составила 561 687 мараведи — сумма по тем дням весьма значительная, — то обязанность штурмана проверять доставляемое на борт оружие была, несомненно, отнюдь не легкой. Корабли из Рентерии (порт родной провинции Эль-Кано) доставляли из Фуэнтеррабии необходимые запасы пороха, принимать которые тоже должны были штурманы.