Мейрин Митчелл - Эль-Кано. Первый кругосветный мореплаватель

Португальцы настаивали, что Линию следует отсчитывать от островов Боавишта или Сал, самых восточных в группе островов Зеленого Мыса, а не от острова Санту-Антан, «который расположен к западу». Да и вообще, доказывали они, Португалия утвердилась на Молукках задолго до того, как туда явились Эль-Кано и его товарищи [128].

Испанцы со своей стороны ссылались на то, что, хотя португальцы и добрались первыми до Молукк, Эль-Кано и его спутники были первыми христианами, открывшими многие тамошние острова, которые затем добровольно признали власть императора, доказательством чему служат письма и дары раджи Тидоре. Кроме того, они заявляли, что согласно разделу, произведенному папой в 1493 году, не только Острова Пряностей, на которых побывал Эль-Кано, но и Ява, Суматра, Малакка и часть Китая принадлежат Кастилии. Документ, в котором были изложены эти претензии, подписали шесть представителей Кастилии, и одним из них, конечно, был Эль-Кано.

Португальцы не признали ни единой из этих претензий.

Нескончаемые бесплодные споры и нелепые ежедневные переезды комиссии из одной страны в другую вскоре стали мишенью для насмешек жителей и Бадахоса и Элваша. Как-то раз, когда два португальских делегата прогуливались по берегу Гвадианы, их окликнул мальчишка, стороживший белье, которое его мать, постирав, разложила на траве для просушки. Обратившись к прославленному Диогу Лопишу ди Сикейре и его собеседнику, маленький бадахосец спросил:

— Это вы делите мир с императором?

— Да, — ответили они, снисходительно улыбаясь.

Мальчишка ухмыльнулся в лицо знатным сеньорам, указал на одну из рубашек и, ткнув пальцем в разрез в нижней ее части сзади, предложил:

— Ну, так проведите границу вот тут!

Рассказывают [129], что это происшествие получило широкую огласку и оба города хохотали до упаду. (Существует и более фривольная версия этого анекдота, согласно которой мальчишка повернулся к португальцам спиной и задрал свою рубашонку.)

В процессе этого бесплодного расследования 23 мая в Бадахосе были допрошены шестнадцать уцелевших моряков экспедиции Магеллана. Все они плыли от Молукк на «Виктории» с Эль-Кано, но одиннадцать из них вернулись в Севилью вместе с ним, а пятеро были лишь недавно освобождены из плена на островах Зеленого Мыса.

В начале июня Эль-Кано оказывается главным действующим лицом на заседании в Элваше. Он приехал туда в одной из предоставленных в распоряжение комиссии колымаг, которая тяжело катила по пыльной дороге, соединявшей Бадахос с этим пограничным португальским городом, — как его, наверное, раздражала мешкотная и громоздкая процедура вечной смены мест заседания! Элваш был стражем португальской провинции Алентежу. И грозный замок на холме, и крепостные ворота в толстых стенах, и даже собор с тяжелым парапетом и массивной колокольней — все говорило о постоянной готовности отразить нападение. И там 1 июня 1524 года Эль-Кано предъявил комиссии краткое изложение испанских претензий вместе с подтверждающей их картой и сам объяснил их на особом заседании. Его записка была озаглавлена: «Parecer de los astrónomos y pilotos Españoles de la Junta de Badajoz sobre la demarcación y propriedad da las Islas de Maiucco, Junio 1, 1524» [130].

Поскольку подлинность вышеупомянутой карты, которую, как считают, составил Эль-Кано, оспаривается, необходимо сделать краткое отступление. Франсиско Колин в своей книге, посвященной миссионерской деятельности иезуитов на Филиппинских островах, указывает, что спор по поводу карты Эль-Кано длился три дня. Пабло Пастельс в «Historia General de las Islas Filipinas» [131]сообщает, что, несмотря на самые широкие розыски, он не сумел получить никаких сведений относительно этой карты. Он напоминает, что во время великого пожара 1597 года, уничтожившего дом Эль-Кано в Гетарии, все бумаги Хуана-Себастьяна погибли.

Некоторые соображения относительно этой карты были, однако, высказаны в докладе доктора Буэнавентуры Кавильи на конференции, посвященной проблемам реки Ла-Платы, в Буэнос-Айресе в 1938 году. Но опубликован его доклад в столь сокращенном виде, что он практически ничего не добавляет к тем сведениям, которыми мы уже располагаем. То, что подлинность этой карты оспаривается, следует учитывать, обращаясь к «Historia de la Nación Argentina» [132]: по мнению ее автора, до нас дошли только две карты плавания Магеллана, составленные его современниками. Одна, карта Пигафетты, по его словам, представляет собой набросок, примерный план с весьма малым количеством названий и массой выдумок. Другая, «карта Себастьяна Кано, намного точнее — на ней более правильно показаны реки Парана и Уругвай, и она содержит другие важные подробности». Как отмечает автор, карта вычерчена на листе пергамента размером 40х28,5 сантиметра, и легенда ее еле различима под тусклой патиной, обычной для подобных документов той эпохи. По-видимому, она была вырвана из книги. Вверху на пергаменте наклеена бумажная полоска с виньеткой, изображающей святого мученика Себастьяна, привязанного к столбу и пронзенного стрелами. Под виньеткой имеется надпись: «Juan Sebastian del Cano la fizo en año de 1523» — «Сделана Хуаном-Себастьяном дель Кано в году 1523».

Далее автор «Historia de la Nación Argentina» сообщает, что некоторые географические названия на патагонском побережье Эль-Кано, по-видимому, взял с португальских карт. «Безусловно, — пишет он, — на карте Дель-Кано мы впервые находим все восточное побережье Южной Америки от 22 до 53°, а также его основные географические особенности. Эстуарий (Ла-Плата) изображен относительно очень точно, как и три наши великие реки: Парана, Уругвай [133]и Парагвай». С другой стороны, продолжает автор, если эта карта была действительно составлена в 1523 году, то каким образом можно объяснить тот факт, что она относительно точно показывает течение этих рек? Тут, говорит он, следует иметь в виду, что спутник Магеллана Пигафетта также показал на карте нижнее течение Параны и Уругвая, причем сделал их выше эстуария настолько широкими, что, несомненно, придал бы им и большую длину, если бы в его намерения входило изобразить их целиком. «И Пигафетта, и Эль-Кано», замечает он, могли получить сведения об этих реках от индейцев, с которыми, как известно, участники экспедиции Магеллана общались довольно много. Кроме того, полноводность этих рек легко могла натолкнуть их на логический вывод, что обе реки очень длинны и принимают много притоков.

В пользу мнения, что карта, приписываемая Эль-Кано, действительно была составлена не позже 1523 года, свидетельствует отсутствие названий, появившихся позже — ведь вскоре после экспедиции Лоайсы [134]на нашем патагонском побережье появляется много новых географических названий. С другой стороны, некоторые названия вроде Монте-Кристо и Баиа-де-лас-Сардинас, которые были даны экспедицией Магеллана и упоминались в письменных рассказах о плавании, на карте Эль-Кано отсутствуют.