Мейрин Митчелл - Эль-Кано. Первый кругосветный мореплаватель

Среди них было и четверо его братьев [143]: Мартин-Перес (кормчий на корабле Хуана-Себастьяна «Санти-Спиритус»), Антон (младший кормчий на «Санта Мария дель Парраль»), Очоа (штурман на «Сантьяго») и Хуан-Мартин (штурман на «Сан-Габриэле»), а также его зять Сантьяго де Гевара [144](капитан «Сантьяго»). Родственник Гевары был капелланом флотилии. Отправился с ними и будущий космограф Андрес де Урданета, один из сыновей алькальда городка Вильяфранка-де-Орья, лежащего по соседству с родовым имением предков Эль-Кано. Хотя Андресу было тогда только семнадцать лет [145], Эль-Кано, угадав в юноше незаурядную натуру, пожелал, чтобы он состоял при нем, и согласился быть поручителем за жалованье Урданеты. Как замечает Хосе де Артече, Эль-Кано не дожил до того дня, когда он мог бы с гордостью сказать, что к его великим заслугам следует причислить еще одну: ведь именно он помог Урданете сделать первый шаг на избранном им пути. Несмотря на свою молодость, Урданета оставил миру дневник, без которого наши сведения о втором плавании Хуана-Себастьяна к Молуккам были бы весьма скудными. Дневник Урданеты чрезвычайно ценен как дополнение к строго профессиональным ежедневным записям кормчего Эрнандо де ла Торре. Именно Урданета, а не де ла Торре сообщает нам важнейшую дату — день смерти Эль-Кано в открытом море. Дневник Урданеты очень интересен, лаконичная точность соединяется в нем с выразительностью описаний, и он свидетельствует о большой наблюдательности автора. Этому юноше, который впоследствии первым проложил путь через Тихий океан с запада на восток, выпало счастье учиться искусству кораблевождения у такого мастера, как Эль-Кано. Как мы уже отметили, в экспедиции Лоайсы участвовало много гипускоанцев; немало было и бискайцев. Среди старших офицеров флотилии басков насчитывалось не меньше семнадцати, и судьба распорядилась так, что все четыре человека, последовательно командовавшие флотилией, тоже были басками.

Когда Эль-Кано вернулся из Гетарии в Португалете, ему, как ни был он занят, как ни тревожился из-за невыплаты пенсии, обещанной императором, тем не менее пришлось заняться делами его свойственника Эрнандо де Гевары из Мондрагона. Он фигурирует как поручитель в обязательстве, которое Гевара 17 апреля 1525 года выдает на взятые им взаймы двести дукатов и необходимую экипировку.

Несколько недель спустя Эль-Кано покинул Португалете, чтобы присоединиться к остальной флотилии, снаряжавшейся в Ла-Корунье. Его четыре корабля плыли вдоль берегов Кантабрии и величественных гор Астурии, затем на смену снежным вершинам хребта Пикос де Эуропа и диким суровым нагорьям пришла сочная плодоносная зелень Галисии, ослепительно синие узкие бухты — риасы, легкая обманчивая игра света, и вот, обогнув поросший соснами мыс, суда Эль-Кано вошли в гавань Ла-Коруньи.

Там за подготовкой остальных трех кораблей наблюдала Торговая палата, советником которой во всем, что касалось снаряжения новой экспедиции к Молуккам, был Иштеван Гомиш — до того как он отправился на поиски северо-западного пути в Катай [146]. (Было бы интересно узнать, какова была первая встреча Эль-Кано и кормчего «Сан-Антонио», который бросил корабль Эль-Кано «Консепсьон», когда они вместе исследовали Магелланов пролив, и бежал домой в Испанию.) В Ла-Корунью Хуан-Себастьян прибыл как главный кормчий флотилии и второй ее начальник. Его кораблем стал двухсоттонный «Санти-Спиритус».

Корабли вошли в гавань Пуэрто-де-Сан-Мигель, а затем Эль-Кано направился к холму, на котором находилась тогда Торговая палата. Чтобы найти это место теперь, надо подняться по извилистой, как штопор, улице Санто-Доминго, которая начинается от одной из самых прелестных площадей Испании — площади Генерала Аскарраги. Эта зеленая и прохладная улица затенена липами и олеандрами, а весной благоухает розами и лилиями. Торговая палата стояла под углом к нынешней церкви св. Доминика, откуда рукой подать до монастыря св. Франциска, который Эль-Кано упоминает в своем завещании в связи с обязательством, показывающим, как заботливо он относился к своим товарищам по плаванию. «Я уговорился с настоятелем и братией, — пишет он, — чтобы каждый день служилась месса и возносились молитвы о спасении моей души и душ моих товарищей по этой армаде и о благополучном возвращении означенной армады в Испанию. Для таковой цели я условился с казначеем… что шестьдесят дукатов будут выплачены настоятелю, монастырю и братии, когда флотилия вернется в город Ла-Корунью» [147].

Только дверь XIII века и развалины за ней — вот все, что сохранилось до наших дней от церкви св. Франциска. Когда Эль-Кано шел к монастырю, справа от себя он видел гавань и свои корабли, а затем он проходил мимо сада, в котором теперь находится могила генерала Джона Мура [148]. Глядя на бухту и на замыкающий ее остров Сан-Антон, он вспоминал остров того же названия около его родной Гетарии. Каждый день он приходил в гавань Эль-Парроте, где стояла флотилия, и еще издали видел в прозрачном воздухе могучие мачты своих кораблей, чуть покачивающиеся под свежеющим ветром; его острые глаза различали весовщиков — они сверяли со своими списками все припасы, которые доставляли на набережную грохочущие повозки, а носильщики — в больших корзинах. И когда он смотрел, как корабли других королевских капитанов медленно выходят в открытое море, его, может быть, охватывало нетерпение при мысли о том, сколько еще предстоит сделать, прежде чем он сам с юта «Санти-Спиритуса» наконец отдаст приказ поднять паруса.

Более чем вероятно, что из Ла-Коруньи, этого города колдовской игры света и теней, города в уборе галисийской зелени, Эль-Кано отправлялся за сорок миль по каменистой дороге через дикие, заросшие вереском поля и сосновые рощи в Сантьяго-де-Компостеллу [149]и, пройдя через Portico de la Gloria [150], самого прекрасного из всех романских зданий Испании, преклонял колени перед алтарем святого Иакова — ведь недаром он завещал этой церкви шесть дукатов. Мы можем легко представить себе, как он заходил затем в «Остелерию-Реаль» — живописный странноприимный дом и гостиницу при монастыре — и там в обществе паломников со всех концов Европы подкреплял силы каким-нибудь традиционным галисийским блюдом, вроде рагу из грудинки и свиных ножек, запивая его крепким рибьеро.

В Ла-Корунье Эль-Кано продолжает снаряжать флотилию. В нее, как мы уже упоминали, входило семь кораблей — на два больше, чем во флотилию Магеллана. Флагманом была «Санта-Мария-де-ла-Виктория» (300 тонн), которой командовал Лоайса — впоследствии она затонула у Тидоре; «Санти-Спиритусом» (200 тонн) командовал Эль-Кано — этому кораблю предстояло затонуть в Магеллановом проливе, после чего Хуан-Себастьян перешел на флагманский корабль; «Анунсиада» (170 тонн) в дальнейшем дезертировала и пропала без вести; «Сан-Габриэль» (130 тонн) дезертировал у Магелланова пролива; «Сан-Лесмес» (86 тонн) пропал без вести; «Санта-Марии-дель-Парраль» (80 тонн) суждено было разбиться, а «Сантьяго», бригантине в пятьдесят тонн водоизмещением, предстояло после невероятных приключений достигнуть Мексики с братом Эль-Кано Очоа и под командой его зятя Гевары.