Вадим Нестеров - Жизнь примечательных людей. Книга первая

По сути, этот эпизод российской истории представляет собой готовый сценарий авантюрного шпионского романа — не случайно про миссию Виткевича в свое время писал Пикуль, ей же посвящен роман Михаила Гуса «Дуэль в Кабуле», а в 1981 году об этих событиях был снят фильм «Служа Отечеству».

Однако несмотря на столь пристальное внимание, загадок в этой давней истории до сих пор осталось предостаточно. И главная из них — таинственный выстрел в номере петербургского отеля "Париж". Выстрел, унесший жизнь российского триумфатора, только что вернувшегося из Афганистана Ивана Виткевича.

Естественно, эта загадка зацепила и молодого переводчика Юлиана Семёнова.

И этот проснувшийся интерес к работе спецслужб и вывел его на дорожку, которую он прошел до конца.

С Кубой и Парагваем, участием в боевых операциях вьетнамских и лаосских партизан, поисками укрывающихся от возмездия нацистских преступников и дружбой с Хемингуэем, розыском Янтарной комнаты в компании с Жоржем Сименоном, Джеймсом Олдриджем и Георгом Штайном, сенсационным интервью с лучшим диверсантом Гитлера Отто Скорцени, созданием первого частного советского издания "Совершенно секретно" и кенотафом на Новодевичьем кладбище.

И — книгами, книгами, книгами…

Издательство «Молодая гвардия», похоже, вслед за Маяковским решило «сиять заставить заново» затертые слова. В частности, вернуть первоначальный смысл слову «замечательный». Потому как на обложках знаменитой серии «Жизнь замечательных людей» все чаще и чаще мелькают лица, делать жизнь с которых боязно. То маркизом де Садом пугают, теперь вот Гришкой Распутиным интригуют.

Книга Алексея Варламова «Григорий Распутин-Новый» — наверное, уже тысячное исследование жизни «рашен грейтест лав-машин».

Впрочем, едва ли не самое главное достоинство книги — в том, что предыдущие 999 работ почти наверняка упомянуты в «Списке использованной литературы».

Казалось, с книгой этой издательство безнадежно опоздало. Зачем вообще браться за биографию человека, жизнеописаниями которого можно забить книжный шкаф изрядных размеров? И добро бы это были работы начала прошлого века — некоторые жизнеописания «сибирского старца» не только сравнительно недавно вышли, но и стали бестселлерами, сняли все сливки с рынка, надолго утолив читательский голод, и до сих пор регулярно переиздаются. Зачем, скажите, мне покупать книгу Варламова, если про Распутина я уже все прочел не у Пикуля, так у Радзинского?

Затем, что варламовский "Распутин" — едва ли не первая книга о "старце", где с историей все в порядке.

Чтобы стать хорошим историком, надо, как известно, обладать всего двумя достоинствами — хорошей памятью и каменной задницей.

Историк 90 % своего времени играет в детектива: собирает всю (всю!) информацию о произошедшем, выслушивает всех возможных свидетелей, и только после этого надевает судейскую мантию и выносит вердикт. Варламов, хоть и филолог по образованию, оказался идеальным историком — он, аки пылесос какой, выскребает все сусеки, подбирая всю информацию до крошечки и оставляя за собой выжженную землю. И лишь опустошив все и вся, начинает повествование, аккуратно раскладывая перед читателем свою добычу.

Бесспорно, такая методика имеет свои недостатки.

Читателю лучше заранее смириться с бесконечными «с другой стороны» и «надо оговориться», и приготовиться переваривать большие объемы текстов (в «Распутине», к примеру, 851 страница). Да, книги, написанные после лихих кавалерийских рейдов по тылам, получаются куда более динамичными и эмоциональными. Но если речь идет о фигурах противоречивых, мифологизированных, заваленных истериками и врагов, и почитателей — другого пути просто нет.

Именно поэтому варламовская биография «красного графа» Алексея Толстого, сначала канонизированного в советское время, и перепрофилированного на роль вешалки для собак в новые времена оказалась выше всех похвал. Именно поэтому издательство, уверяя в аннотации к «Григорию Распутину»: « На сегодняшний день это самое полное жизнеописание Распутина » — не врет ни буквой.

Варламов если и не закрыл тему Распутина, то основательнейшим образом подчистил ее от напластований баек, мифов, легенд, слухов и откровенной лжи как pro, так и contra.

Не осталось, похоже, не одного дискуссионного вопроса, который не был бы подробнейше разобран в книге: «еврейский вопрос», «масонский след», хлыстовство, интернационал, оргии, вмешательство во внутреннюю и внешнюю политику, сексуальные похождения Распутина, его экстрасенсорные способности, дела церковные, аферисты при дворе, дела великосветские…

Все, вплоть до занимавшего еще современников вопроса — состояла ли императрица в лесбийской связи с Вырубовой — исследовано со всем возможным тщанием.

И эта дотошность, привычка разбирать любой вопрос во всей его полноте в итоге вылилась в изрядный бонус для читателя. Помимо собственно распутинской истории, одиссеи малограмотного сибирского мужика, ставшего одним из влиятельнейших людей огромной империи, в книге можно найти множество вставных сюжетов, своеобразных повестей, вплетенных в общую ткань романа.

Чего стоит, к примеру, история жизни иеромонаха Илиодора (Сергея Труфанова) — сначала ближайшего соратника, а потом злейшего из врагов Распутина, о котором сам Распутин писал: « Ежели собак прошать Серьгу Труфанова то он собака всех съест ». Сначала — близкий друг церковных иерархов, один из лучших ораторов страны, собиравший своими проповедями многотысячные толпы и имевший тысячи фанатов по всей стране.

Практически чудотворец, исцеляющий больных и изгоняющий бесов из кликуш; человек, соперничавший в популярности с Львом Толстым; обласканный при дворе монах и гордость Синода.

Потом — яростный бунтовщик и обличитель, с которым, ввиду его неистовой популярности, ничего не могли поделать ни церковные, ни светские власти. Затем — заключенный в монастыре, презренный расстрига, сложивший с себя сан, личный враг царской семьи, бегающий по странам и континентам, автор книги "Святой черт". После революции — чекист в Царицыне и создатель новой религии, а под конец жизни — американский иммигрант, глава большой семьи.

причинах, заставивших Алексея Варламова взяться за это огромное полотно, он рассказывает сам — не в предисловии, как положено, а мимоходом, где-то в середине книги. По его словам, « дело не в моральных свойствах Распутина, не в достоверности слухов о проститутках, которых он брал или не брал на Невском проспекте, был ли он сексуальным гигантом или, напротив, импотентом. Дело — исключительно в той объективной роли, которую этот замечательный в буквальном смысле этого слова человек сыграл в истории нашей страны независимо от своих собственных пристрастий и свойств ».