Вадим Трепавлов - Степные империи Евразии: монголы и татары

В глазах же соседних степных лидеров Темучин оставался обычным предводителем улуса и являлся улусным ханом. Каганом кочевой империи его пока никто не признавал.

Сторонники признания титула «хаган» позднейшей, посмертной интерполяцией ссылаются на то, что при жизни Чингис-хана его так не называли. Но следует помнить, что устойчивое сочетание «Чингис-хан» служило личным тронным именем (что, в отличие от невероятных посмертных прозвищ, знакомо кочевой государственности, прежде всего древнетюркской), а ведь должен был быть еще и титул. Чтобы отыскать его, нужно найти в монгольском источнике такие высказывания подданных о государе, где о нем говорилось бы без слова «Чингис-хан». Сыновья обращаются к нему со словами «хан-эчиге» и «хаган-эчиге» — «хаган-отец» [316]. Но это в кругу семьи, где не обязательно использовалась официальная титулатура. А вот Шиги-Хутуху, один из высших иерархов Монголии начала XIII в., и уйгурский идикут называли Чингиса просто «хаган» [317]. Следовательно, это и был титул Темучина, употреблявшийся наряду с тронным именем [318]. К тому же в армянской «Истории народа стрелков» (XIII в.) Акнерци рассказывает о том, что к Чингису явился некогда ангел и, продиктовав ему ясу, нарек кааном и «с тех пор стал [он] называться Чангыз-Каан» [319]. Акнерци особо оговаривает, что данные сведения поступили «от самих татар» [320], т. е. здесь мы имеем дело тоже с монгольской информацией, но уже из вторых уст.

Таким образом, титул «каган» впервые был принят Чингис-ханом. Вопрос о времени этого события для нас несуществен, но все-таки выскажем такое соображение. Каган в степных державах обычно возглавлял независимое государство. Поэтому можно предположить, что в период признания монгольскими ханами номинального «вассалитета» от Цзинь такой титул у Чингис-хана появиться не мог. Вероятно, лишь официальный разрыв Чингис-хана с пекинским двором в 1210 г. [321] положил начало подлинной государственной самостоятельности монголов, послужил основанием для превращения ханства-улуса в каганат. Китайские источники прямо связывают конституирование Монгольской империи с началом конфликта степняков с Цзинями [322]. В середине XIII в. при написании «Тайной истории монголов» ее авторы умышленно отнесли принятие Темучином каганской) звания к 1180 г.

Любая власть должна иметь идеологическое обоснование. Было бы ошибочным полагать, будто правители Монгольской империи не ставили перед собой проблемы легитимации своей власти [323]. Ведь оправдать и узаконить царствование Чингисидов требовалось в глазах не только многочисленных жертв завоеваний, но и кочевого населения Центральной Азии, привыкшего подчиняться своим «природным» ханам, и в глазах сородичей-борджигинов, оттесненных от трона.

Материальные причины появления власти, стоящей над народом, долго были скрыты от сознания людей. Они явились лишь позднейшим исследователям, а современниками оставались абсолютно непознанными. Генезис ханского достоинства трактовался идеалистически, в виде стихийно оформлявшейся концепции харизмы. Для человека Средневековья законность власти означала ее санкционированность божественными силами.

Прежде всего освящение прерогатив кагана проступало в формуле его полной титулатуры. Так, суверен хунну во II в. до н. э. титуловался «Поставленный Небом великий шаньюй». Позднее, по рекомендации китайского перебежчика, более пространно: «Рожденный Небом и Землею, поставленный Солнцем и Луною хуннский великий шаньюй» [324]. В документах, относящихся к I в. до н. э. нет упоминаний о столь длинном наименовании, но дается словосочетание «чэнли гуту», где первое слово означает «небо», второе — «сьш» [325]. Это созвучно монгольскому «тэнгэ-рийн хууд» («сыновья неба») [326] или тюркскому taŋŋri qut (y) («порождение неба, дух неба, благодать неба») [327]. Пока отметим лишь, что во всех этих вариантах присутствует выражение «Рожденный/Поставленный Небом».

Полное звание правителя древних тюрок было приведено в послании кагана суйскому императору 584 г. Каган назвал себя «Рожденный Небом великий Тукюе, мудрейший и святейший в Поднебесной Сын Неба» Или Гюйлу Шэ Мохэ Шиболо-каган [328] или «Рожденный Небом, мудрый Сын Неба, каган тюркского государства» Или Гюйлу Шэ Мохэ Шиболо-каган [329]. Едва ли это дословно переданный действительный титул. Вероятно, здесь объединение самого титула с его китайским переводом. Оригинал, же попробуем реконструировать так: täŋrŋi dä bolmïš el qutluγ šad türk bilgä baγa ïšbara qaγan , т. е. «Небом рожденный (букв. "на небе ставший [живым]"), счастливый (или священный) князь державы, тюркский мудрый (или: великий, облеченный властью) Бага Ышбара-каган» [330]. Первая и последняя части формулы совпадают с развернутым вариантом титулатуры шаньюя: «Рожденный/Поставленный Небом… хуннский/тюркский шаньюй/каган». Характерно, что китайские императоры, признавая за государями второго Восточно-тюркского каганата (680–745) царское достоинство, называли их именно этим общим выражением (частично модифицированным): «Дэ-цзинь Гйедемиши Да Шаньюй» [331]. По-древнетюркски это звучало, видимо, так: täŋri jaratmïš bilgä a saŋyü — «Небом поставленный мудрый (великий — кит. "да") шаньюй/каган». Иногда к хану обращались и просто «дынли-хан» [332] (древнетюркское täŋri qaγan [333]; ср. хуннское «чэнли гуту»). Полностью большой титул начертан в рунических надписях-эпитафиях, сочиненных в VIII в. в честь кагана Могиляна и его брата, военачальника Кюль-Тегина: täŋri täg täŋri jaratmïš (или täŋri dä bolmïš ) türk bilgä qaγan , т. е. «Небу подобный, Небом поставленный (или Небом рожденный) тюркский мудрый каган» [334].

Сведения о хуннской концепции верховной власти мы черпаем из сочинений китайских хронистов, для которых связь с Небом мыслилась только через персону своего императора; звания же кочевников представлялись им проявлением «варварского» высокомерия [335]. А вот насчет древнетюркских доктрин имеются данные из Орхонских текстов, «Рожденный Небом» — не просто автоматически повторяемое клише; в рунических надписях оно многократно расшифровывается: «По милости Неба и потому, что у меня самого было счастье, я сел (на царство] каганом»; «Небо, дарующее [ханам] государства, посадило меня самого… каганом, чтобы не пропало имя и слава тюркского народа»; «Небо… сказало: я дало тебе (тюркскому народу. — В.Т. ) хана»; «по воле тюркского Неба и тюркской священной родины (букв. "земли и воды". — В.Т. ) я стал ханом»; «я, благодаря благости Неба, сам воссел на трон» и т. п. [336].

Совпадение титульных выражений и присутствие одних и тех же космогонических персонажей наталкивает на мысль о близком сходстве, если не идентичности, идеологических построений в сфере легитимизма у хунну и туцзюэ. Согласно этой общей для них концепции: 1) каган рожден Небом, т. е. Небо вручает ему царство (поскольку существует синонимичное выражение «поставленный Небом», то ясно, что подразумевается не физическое рождение, а именно воцарение); 2) на этом поприще с Небом сотрудничает Земля (у хуннов еще Солнце с Луной, у тюрок — Вода); 3) цель этих акций потусторонних сил — благоденствие народа, о чем неоднократно говорится в Орхонских эпитафиях.