Леонид Алексеев - Полоцкая земля (очерки истории Северной Белоруссии в IX–XIII вв.)

Изучение археологической карты и карты домонгольских монетных кладов в Северной Белоруссии (рис. 15) приводит к мысли, что сравнительно' ранним возникновением и интенсивным развитием Полоцкая земля более всего обязана торговым путям, связующим Южную Русь, Византию и арабский Восток с Северной Русью, Прибалтикой и Скандинавией. В самом деле большая часть поселений IX–XII вв., судя по курганам, располагалась по диагонали с северо-запада на юго-восток, в зонах, соединяющих Днепр с Западной Двиной (по их притокам — Березине, Свислочи, Птичи, Усвяче и Улле); несколько меньше, но все же значительно была населена область верховьев Вилии и Немана, т. е. там, где бассейн Днепра ближе всего подходил к бассейну Немана. Из той же археологической карты видно, что в верховьях других рек древних поселений почти нет. Следовательно, описанные междуречья притягивали жителей чем-то другим. Это и были, очевидно, места древних водных путей сообщения. То же подтверждают и находки куфических монет, расположенные от Днепра и Друти на северо-запад, к Двине, и далее в Прибалтику.

Среди водных путей, наиболее распространенных в древности, самое большое значение для Полоцкой земли имел «путь из варяг в греки». Летописец, как известно, ограничивается лишь суммарным его описанием (Днепр — Ловать).

Однако несколько далее он описывает и путь по Западной Двине, через который, как выясняется, можно попасть «в варяги и из варяг до Рима, от Рима же до племени Хамова.» [310]Отсутствие кладов и отдельных находок куфических и византийских монет между Витебском и Великими Луками и их изобилие в междуречье Днепра и Двины наводит на мысль, что путь с Днепра на Западную Двину имел для международной торговли с востоком большее значение, чем путь по Ловати на Новгород, о чем уже писал С. В. Бернштейн-Коган [311]. Вряд ли это было в первый период обращения диргема на Руси, установленный P. Р. Фасмером, а также В. Л. Яниным до 833 г. [312]Находки арабских монет в Латвии этого периода немногочисленны, располагаются по берегам Балтийского моря, через которое, очевидно, туда и попали [313]. В так называемый второй период обращения диргема на Руси (833–900 гг.) монеты продолжали двигаться на Русь волжским путем из Болгар, однако у устья Оки путь разветвлялся. Часть их через Клязьму, Нерль поступала на верхнюю Волгу и далее в Новгород и в Эстонию, а часть (и притом большая) направлялась вверх по Оке (где найдена треть всех диргемов Восточной Европы) и. далее через верховья Сейма попадала в Киев. Исходя из отсутствия в то время данных о кладах диргемов второго периода в Белоруссии, Смоленщине и на Брянщине, В. Л. Янин заключал, что названные области надолго выпали «из сферы обращения диргема и системы косвенных международных связей.», что эти явления «нельзя расценивать как прогрессивные.» и т. д. [314]Сейчас мы располагаем сведениями о четырех кладах этого времени в Белоруссии [315]. Два из них обнаружены в зоне между Днепром и Западной Двиной (Соболево и Добрино), один в районе оз. Плисса и один у дер. Симоны (северный берег оз. Нароч, рис. 15). Как попали в Белоруссию эти монеты? Маловероятно, чтобы они проделали путь с верховьев Оки или ее притоков на верхний Днепр. Здесь лежал большой торговый центр Смоленск, где диргемы, если бы их через него и возили, не могли бы не оседать. Однако находок этого времени ни в самом Смоленске, ни на Смоленщине нет.

Монеты предыдущего периода, как известно, с юга по Днепру завозили к радимичам [316]. Очевидно, и теперь монеты покупались в Киеве и везлись по Днепру на север. От Киева до самой Орши не было больших торговых центров, что и объясняет отсутствие там осевших монет. Однако в IX в. куфические монеты, как мы видели, в Прибалтику по Западной Двине еще не возили. Следовательно, покупка диргемов в Киеве производилась только для внутренних нужд Полоцкой земли и носила, вероятно, не очень широкий характер. Все же путь по Днепру и Западной Двине в то время был, несомненно, хорошо известен. Его значение подтверждает скандинавский эпос и эпиграфика (надписи на камнях в Скандинавии). Так, эмигранты с о. Готланда не могли прокормиться в устье Западной Двины и двинулись вверх «по воде, что зовется Дуна» через «Гардарик» (Киевскую Русь) и достигли «Гракландии» (Греции). Победитель Парижа (845 г.) Рогнар Лодброке похвалялся, что победил «8 ярлов на востоке от устья Западной Двины». Св. Торвальд — герой исландской саги — в 80-х годах X в. также проник в Полоцк, где и был погребен [317]. Резкое увеличение притока арабских диргемов на Русь в X в. не могло нс сказаться на двинско-днепровском пути. Путь этот стал теперь сквозным — куфические диргемы распространились в Латвии (главным образом по Западной Двине), на о. Готланде число кладов с 12 в IX в., в X в. доходит до 74 [318]. Большинство кладов, зарегистрированных в Белоруссии, относятся к X–XI вв. В середине X в. приток восточных монет на Русь начинает сокращаться, что немедленно сказывается и на днепро-двинском пути. «Днепр, начиная «с середины 60-х годов X в., снова не отмечен находками монет ниже Могилева» [319]. С 80-х годов X в. количество кладов арабских диргемов начинает сокращаться и в Латвии, а к концу X — началу XI в. они уже встречаются только в ее восточной части и в начале XI в. прекращаются вовсе [320]. Однако днепро-двинский путь еще продолжал существовать. Сокращение ввоза арабских диргемов купцы пытались первое время восполнять западноевропейской и византийской монетой. Большая часть византийских монет, найденных при раскопках в Латвии, относится именно к концу X — началу XI в. Последняя монета датируется XII в. [321]Все это свидетельствует, что днепро-двинский путь существовал еще долго, вплоть до XII, а может быть и XIII в. А некоторые из его вариантов не потеряли своего значения вплоть до XVIII в. [322]Добавим, что, по сообщению Д. Василевского, на оз. Орехи до сих пор сохранилось в наименовании некоторых мест слово пристань («Юрьева пристань», «Карпицкая пристань», «Плехановская пристань») [323]. Путь на оз. Орехи вел через Лучесу к Витебску и далее, как и в летописи через Усвячу на Ловать. Если он и не был главным, то все же игнорировать его значение нельзя. Судя по обилию древних поселений вокруг усвятского волока (см. рис. 5), можно думать, что он был важен для поездок в Новгород. Монетных кладов на этом пути не найдено, видимо, он не был международным транзитом для восточных и западноевропейских товаров [324].