Леонид Алексеев - Полоцкая земля (очерки истории Северной Белоруссии в IX–XIII вв.)

С развитием торговли, с увеличением интенсивных военных действий и появлением артиллерии старые дороги, возникшие стихийно, перестали удовлетворять. Строительству дорог уделяют гораздо большее внимание уже во времена Ольгерда, Витовта и позднее [391]. Так возникли, по-видимому, новые части дороги, спрямляющие ее на западе (Минск — Городище — Смолевичи — Жадино — Борисов) и на востоке (Бобр — Славены— Толочин — Коханов — Орша), Однако вначале эти дороги были внове, и большинство ездило старым маршрутом. «В этих местностях, — писал Сигизмунд Герберштейн, проезжая в 1525 г. в Оршу не на Толочин, а на Шклов (т. е. так, как он возвращался из первого путешествия 1517 г. — через Друцк), вследствие величайших пустынь (очевидно, незаселенных мест. — Л. А .), мы ехали не кратчайшею, а обычною дорогою и, оставив город Могилев, лежащий вправо, на расстоянии 4 миль, через Шклов… Оршу. прибыли в Москву» [392]. Все же новые части дороги имели преимущества перед старыми, и с их развитием в XV в. мы впервые узнаем о возникших на них городах — Толочине (1433) [393], в XVI в. Смолевиче (1508) [394]и т. д. Судя по документу 1765 г., старой дорогой через Друцк пользовались в последующее время только купцы, торговавшие контрабандными товарами [395].

Хорошо известным путем была, очевидно, дорога между Минском и Слуцком. По ней ходил в 1116 г. Глеб Минский, нападая на Слуцк [396], ее проехал в 1135 г. Изяслав Мстиславич, направляясь из Турова через Минск в Новгород для участия в коалиции против Юрия Долгорукого [397]. Этой же дорогой бежал Рогволод Борисович Полоцкий после проигранной битвы под Городцом, не смея вернуться в Полоцк (1162) [398]. Дорога, очевидно, шла так же, как она идет и теперь — от Минска на юг, пересекала пограничный лес, где на расстоянии одного перегона в 20–25 км не встречалось, судя по отсутствию археологичных памятников, жилья, и вступала в Слуцкое княжество Турово-Пинской земли.

По минско-слуцкой дороге пролегал, вероятно, еще один путь, соединяющий Минск с Клецком. Клецкий князь Вячеслав Ярославич в 1128 г, двигался (в числе других князей) на полоцкий Изяславль, очевидно [399], через Минск, который в то время находился во владении Мономаховичей.

Из Минска существовала еще одна дорога, уходившая через Койданов в соседнюю Литву. Вероятно, этой дорогой шел на Изяславль гродненский Всеволодко в том же 1128 г. [400]Из — Минска же была дорога на Городец (может быть, через Изяславль), куда неоднократно ездили минские князья и где княжил Володарь Глебович — брат минского Ростислава, наголову разбивший в 1162 г. осаждавшего его Рогволода Борисовича Полоцкого [401]. К сожалению, местонахождение этого города с Точностью не определено. Существовал, видимо, и путь из Витебска в Друцк, по которому в 1180 г. прошел сначала витебский князь Брячислав Василькович, а затем великий киевский князь Святослав Всеволодович [402]. Так как южнее и юго-восточнее Витебска в древности располагались сплошные леса (остатки которых сохранились и сейчас на Лучесе), разграничивавшие Полоцкую и Смоленскую земли, то путь на Друцк пролегал, следовательно, где-то западнее. Всего вероятнее, он шел вдоль левого берега Западной Двины (там, где и теперь существует большая грунтовая дорога на Бешенковичи — Лепель), а затем в районе современных населенных пунктов Ходцы и Берешево (где, судя по курганам, были древние поселения) [403], поворачивал к юго-западу и где-то поблизости соединялся с дорогой Лукомль — Друцк, описанной ранее.

От Друцка, очевидно, ответвлялись еще две дороги на юг в Чернигов (поход Мономаха 1078 г.) и в Слуцк (им дважды пользовался Рогволод Борисович — в 1159 и 1162 гг.) [404]. Судя по расположению курганов, путь шел первоначально вдоль Друти до устья р. Ослик, а затем уклонялся в сторону современных пунктов Осовец [405], Пустосело [406], Иглиница — Старина [407], через лес к дер. Мачески, Дулебы [408]и Дулебни [409], к Свислочи [410]и далее вверх по реке Свислочи к Городищу [411]и Прошицам [412], к Слуцку.

Итак, широкая сеть дорог домонгольской Полотчины значительно способствовала ее экономическому развитию (рис. 15). Возникнув первоначально в качестве волоков великого водного пути «из варяг в греки», пути эти, с расширением роли Полоцкой земли как транзитного центра, соединяющего бассейны Днепра и Двины, значительно развились, обеспечив ей связи с Новгородом, Псковом, Прибалтикой, Смоленском, Киевом, Черниговом и другими древними городами и землями.

Выгодное положение на торговых коммуникациях рано обусловило проникновение в Полотчину римских монет [413]и латенских вещей. Последние найдены в Борисовщине (Красный Бор), в Витебщине (рис. 16) [414], под Минском (Лабенщина) и в других местах.

Денежное обращение Полоцкой земли домонгольского времени характеризуют клады монет и отдельные находки, в большом количестве найденные в Северной Белоруссии. Как отмечалось, основа обращения — арабские диргемы — появились здесь во второй период распространения этой монеты в Восточной Европе (833–900 гг.) и господствовали, как и в остальной Руси, до XI в.

Крайне оригинальной чертой древнейших кладов Полоцкой земли, датирующихся 40–50-ми годами IX в., является большое количество резаных монет и их обломков. Так, в кладе у д. Поречье Плисского р-на они составляют 15,38 %, в кладе у д. Добрино Лиозненского р-на — 18,59 %, а в кладах у д. Соболево Дубровенского и у д. Симоны Мядельского райнов даже 50 % [415]. Как известно, обилие обломков-довесков, свидетельствующих о неустановившемся еще весе монеты, характерно для первого периода распространения диргема (до 833 г.), в Полоцкой земле не представленного. Кратковременный возврат к обломкам во втором периоде (объясняемый особо) начался лишь в 70-х годах IX в., т. е. через 15–20 лет после зарытия названных кладов. Следовательно, хождение резаной монеты в Полоцкой земле в тот период, когда в остальной Руси от нее отказались, свидетельствует об известной изолированности ее денежного обращения и сохранении традиций (мнение В. А. Янина). Имеющиеся источники пока не объясняют этого любопытного и важного явления.

Необычайное усиление ввоза серебряной монеты в Восточную Европу в начале X в. находит отражение и в Полоцкой земле. Клады диргемов X–XI вв. здесь более всего встречаются на днепро-двинском пути, но есть и в других местах. Если на Немане их почти нет (исключение — клад в 190 монет у д. Погорельщина Воложинского р-на Минской обл.) [416], то вокруг Минска (Новый двор, Летьковщина, Прусковщина) и в самом городе их довольно много (рис. 17). Как отмечал В. Л. Янин, судя по кладам 3 периода (900–938 гг.), ввоз монеты не только полностью насыщает потребности обращения, но и ускоряет его быстроту. По времени чеканки монет и по династической принадлежности клады становятся более компактными. На Руси, как и в Полоцкой земле, появляется большое количество серебряных украшений, широко представленных в раскопках городских слоев этого времени и в курганах. В X в. проникают в Полотчину первые византийские монеты (клад у д. Новый Двор под Минском 990 г., Полоцк), распространявшиеся с юга по Днепру и попадавшие, вероятно, через Полоцкую землю (или через ее восточную часть) на р. Великую и далее в Эстонию. К этому же времени относятся немногочисленные находки в Полотчине серебреников Владимира (Вотня, Веть и др.), попадавших из Киева [417].