Леонид Алексеев - Полоцкая земля (очерки истории Северной Белоруссии в IX–XIII вв.)

Известны еще несколько кладов, найденных в Полотчине, однако отсутствие указаний на наличие в них серебряного лома не позволяет столь уверенно приписать их имуществу ювелиров.

Упомянем, например, клад восточных и западноевропейских монет XI в., обнаруженный в последнее время у дер. Добрино Оршанского р-не, где найдена серебряная гривна, согнутая в виде браслета, также клад XI в., в имении Суходрево того же района, от которого дошел до нас лишь рисунок гривны [744]и т. д.

Помимо ремесленников, готовивших изделия для продажи, существовали в полоцких городах и люди только ею и занимающиеся — купцы и торговцы. Этот слой населения по своему роду занятий был ближе к господствующим классам города, вместе с которыми он участвовал в вечах свергавших и приглашавших полоцких князей. Уже в XI в. полоцкий князь Брячислав отстроил в Киеве полоцкое подворье для полочан-купцов, ездивших в Киев, Византию и т. д. Начиная с середины XII в., их удельный вес среди полоцких горожан еще более возрастает. Как будет показано ниже, это видно уже в решении полоцкого купечества 1151 г., сгоняющем полоцкого князя. Особенно сильную роль играет купечество в конце XII — начале XIII в., когда на смену южной торговле с Киевом, расшатанным феодальными усобицами, пришли интенсивные связи Полоцка и Смоленска с Ригой и Готским берегом, о чем мы читаем в договорах Смоленска с Ригой (где оговаривается распространение его и на Полотчину) [745]и у Генриха Латвийского [746]. В XIII в. большое влияние в Полоцке приобретают, по-видимому, смоленские купцы, что видно из тех же источников. Генрих Латвийский, например, рассказывает о «разумном и богатом» смолянине Лудольфе, которого в 1210 г. полоцкий князь даже посылает в Ригу для переговоров о свободном проезде купцов [747].

Известный процент населения городов составляли феодальные верхи: князь, члены его семьи, приближенные, просто бояре. Первоначальная резиденция полоцкого князя была, по-видимому, в детинце. Там, во всяком случае, возведен первый кирпичный храм Полоцкой земли, приписываемый обычно Всеславу Брячиславичу (1044–1101 гг.). Там же, в раскопках А. Н. Лявданского, обнаружены следы другого кирпичного здания так же, как София, выложенного из плинф [748]. Позднее, в XII в., княжеская резиденция перемещается, по-видимому, на противоположный берег Западной Двины, к селу Бельчицам, где мы застаем полоцкого князя в 1159 г. [749]и где в XII в. был выстроен Борисоглебский монастырь с несколькими храмами и усыпальницей полоцких князей [750]. Князь жил в Бельчицах, окруженный дружиной.

Большую роль играли в Полоцке, несомненно, и феодалы церковные. Попав в Полотчину через княжеские и боярские верхи, христианская религия сравнительно быстро распространилась. В Полоцке был выстроен храм Софии, в Витебске в начале XII в. церковь Благовещения. В это же время, вероятно, в Полоцке возвели, каменную церковь Богородицы (во всяком случае, в середине XII в. она называлась уже «старой», в противоположность, очевидно, новой, построенной Евфросиньей) [751], а в Минске заложили фундаменты каменного храма. Успехи христианизации в Полоцкой земле дошли до Киева, и в 1105 г. Полоцк получил первого епископа [752]. Полоцкая церковь без сомнения получала большие пожертвования. Дочь усердного жертвователя Ярополка Изяславича и сама ярая жертвовательница, жена Глеба Минского, конечно, не ограничивалась, только пожертвованиями в Печерский монастырь, обойдя полоцкие церкви и монастыри. Большой жертвовательницей была в Полоцкой земле княжна Евфросинья (вложившая знаменитый драгоценный крест). Таким образом, феодалы церковные Полотчины обладали большой финансовой базой.

Культура раннефеодального русского города развивалась, как известно, в обстановке диалектических противоречий боярско-купеческих городских верхов, с одной стороны, и торгово-ремесленных низов, — с другой, и носила, таким образом, двойственный характер. Социальные верхи насаждали новую идеологию — христианство, — воспринятую в Византии, и стремились слепо подражать ее культурным достижениям. Социальные низы, еще недавно связанные с деревней, несли в город свои культурные традиции, тесно сплетенные с языческим культом. В эпоху расцвета Киевской Руси, при Владимире (980–1015 гг.) и еще даже при Ярославе (1019–1054 гг.) князья строили храмы точно по византийским канонам и по-византийски их расписывали, употребляли драгоценные вещи и украшения, носившие ярко выраженный византийский характер. Однако, тогда же, судя по курганам, мелкий торгово-ремесленный люд города, широко еще пользовался вещами, близкими древнерусской языческой деревне. В украшении женщин еще бытовали различного рода обереги, амулеты-змеевики и т. д. Социальные изменения в жизни древнерусских земель, происшедшие в конце XI–XIII В., не могли не сказаться и в сфере городской культуры. Замкнутость хозяйства, рост местных центров, возвышение роли горожан, которые привлекались теперь в качестве специалистов (ювелиров, зодчих и т. д.) в сферу культуры, не могли не привести к вызреванию местных особенностей, получивших наибольшее развитие к концу XII — середине XIII в. В каждой земле и даже в крупном городе возникают свои школы архитекторов, живописцев, художественных ремесленников. Появляется интерес к историческим событиям своей земли и стремление к их увековечению. Возникают местные школы летописания. Полоцкая земля, политически наиболее обособленная от всех древнерусских земель, не могла, естественно, не включиться и в этот общий закономерный процесс.

Занимаясь изучением истории духовной культуры Полоцкой земли, где для раннего времени не сохранилось письменных памятников, нужно начинать с архитектуры, так как именно она, «сохраняясь наиболее полно в течение веков, более всего доносит до нашего времени идейно-политические и художественные взгляды своей эпохи» [753].

В домонгольское время в Полоцкой земле существовало, по-видимому, большое количество архитектурных памятников, из которых время почти полностью пощадило лишь один Спасо-Преображенский собор Евфросиньевского монастыря и один сохранило лишь в частях (полоцкая София). Не дошел до нас архитектурный ансамбль Бельчицкого монастыря, изобиловавший древними фресками, отчетливо видными еще в конце 20-х годов нашего века, не дошли и две церкви у Евфросиньевского монастыря, обвалившиеся в древности, а церковь Минска вовсе не была достроена. Наконец, в 1961 г. перестала существовать витебская церковь Благовещения. Все же в настоящее время мы располагаем сведениями более чем о полутора десятках храмов, некогда воздвигнутых в Полотчине. Осмыслению их архитектурного облика и посвящен данный раздел.