Алексей Валеров - Новгород и Псков: Очерки политической истории Северо-Западной Руси XI–XIV веков

С.А. Афанасьев видел в конфликте 1178 г. «противостояние и борьбу между псковской и новгородской общинами», когда направленный из Новгорода князь «не удовлетворил» псковичей [494].

Противоположное мнение находим у В.Л. Янина, который считал, что Борис не был псковским наместником Мстислава, так как право призвания — изгнания князей «находилось в юрисдикции псковского веча» [495].

Несмотря на наличие столь многочисленных суждений по поводу событий во Пскове, произошедших в 1178 г., позволим все-таки высказать некоторые собственные замечания. Полагаем, что невозможно согласиться с теми исследователями, которые признавали факт княжения Бориса во Пскове как до 1178 г., так и/или после 1178 г. Летописный материал не дает повода для подобных толкований. Единственное, что можно вынести из контекста летописного повествования — это лишь попытка Бориса сесть во Пскове, закончившаяся, по всей видимости, неудачно. В какой связи находились стремление Бориса вокняжиться в Псковской земле и репрессивные действия Мстислава против какой-то части псковичей — тоже неясно. Прямых указаний на то, что первый был ставленником второго, в летописях не обнаруживаем. Нельзя не учитывать и такой возможной трактовки рассматриваемого известия, как использование новгородским князем подходящей ситуации (неприятие псковичами его племянника) для установления власти Новгорода над Псковом. Кроме того, интересен круг лиц, пострадавших от гнева Мстислава. Пострадали те, кого «изыма» новгородский князь, то есть сотские. С остальными псковичами Мстиславу удалось достигнуть мирного соглашения, что видно из фразы летописи «и тако оутвердивъ с людьми». С одной стороны, сотские — это общинные лидеры, выражавшие волю городской общины. С другой — летописный рассказ позволяет усматривать некоторое несоответствие между настроением всего Пскова и действиями сотских, которых, по-видимому, псковичи не взяли под свою защиту и предоставили решать их судьбу Мстиславу. В этом случае мы можем говорить о первых проявлениях внутриволостного противостояния во Пскове. Учитывая краткость и недостаточную ясность привлекаемого летописного материала, предлагаем следующую картину событий, развернувшихся в 1178 г. в Псковской земле.

Городская община, решая вопрос о кандидатуре претендента на княжеский стол, разделилась на две части. Большинство рядовых псковичей, скорее всего, было согласно призвать Бориса. Однако немногочисленная группа «вятших мужей» — сотские — выступила против. Внутриобщинный конфликт, если он действительно имел место, ослаблял силу Пскова. Этим и не преминул воспользоваться новгородский князь Мстислав. Обвинив в нежелании принимать на псковское княжение своего племянника псковичей, он сумел устранить лидеров псковской общины — сотских. Вместе с тем столь решительные действия Мстислава, грозящие Пскову потерей независимости, могли вызвать сопротивление городской общины. Можно предположить, что именно этот факт заставил новгородского князя отступить и пойти на примирение с псковичами. Тем более что Мстислав возвращался из военного похода на чудь, а значит, его войско понесло потери. Урегулировав конфликт, Мстислав уехал в Новгород. Вышеизложенное отчасти имеет характер гипотезы, но в любом случае никаких сведений о восстановлении господства Новгорода над Псковом в 1178 г. мы не имеем. Считаем, что политический суверенитет Пскова был сохранен.

Между тем конфликт между Псковом и Новгородом, имевший место в 1178 г., не мог не отразиться на взаимоотношениях двух городов и привел к обоюдному охлаждению. В первую очередь это отразилось на новгородско-псковском военном союзе. Если прежде новгородцы и псковичи действовали совместно против общего врага, то после событий 1178 г. некоторое время взаимная помощь не наблюдается. Наоборот, летописный источник — Новгородская Первая летопись — изображает военную активность Новгорода и Пскова вне зависимости друг от друга. Псковичам приходится самостоятельно противостоять внешним врагам — Литве и чуди, — не имея новгородской поддержки. Так, зимой 1183/1184 гг. «бишася плесковици с Литвою, и много ся пакости издея плесковицемь» [496]. Помощи от Новгорода не последовало. По крайней мере, летопись о ней не сообщает. Такую же картину наблюдаем и в летописной записи 1190 г.: «Избища плесковици Чюдь поморьскую», пытавшуюся на 7 шнеках войти в Псковское озеро [497]. Как видим, военные действия, в которых принимали участие псковичи, заканчивались с разной степенью успеха. То же можно сказать и о новгородцах. Некоторые их военные предприятия завершались неудачно. Например, в 1183 г. во время похода новгородского войска на Болгар был убит князь Изяслав Глебович, а сам поход, вероятно, оказался безрезультатным [498]. В 1187 г. Новгород не сумел защитить своих данников в Печерской, Югорской и Заволочской землях, «и паде головъ о сте къметьства» [499].

В то же время рано или поздно традиционные взаимные интересы в сфере борьбы с внешним врагом должны были пересилить охлаждение в отношениях Новгорода и Пскова. Сближение было неизбежным, в первую очередь — на основе возобновления военного союза. Именно в подобном контексте следует рассматривать свидетельство Новгородской Первой летописи о совместном новгородско-псковском походе 1191 г. на чудь. Летопись сообщает, что зимой 1191/1192 гг. «иде князь Ярославъ съ новъгородьци и съ пльсковици и съ оболостью своею на Чюдь и в възя городъ Гюргевъ, и пожьгошя землю ихъ и полона бещисла приведоша» [500].

Указания на положение Пскова на Северо-Западе Руси во второй половине XII в. могут дать также сведения из договорных грамот Новгорода с князьями от XIII в. Историки уже обращали внимание на то, что в перечне новгородских волостей, содержащемся в грамотах, Псков не называется [501]. Не встречаем упоминании о Пскове и среди других владений Новгорода, упоминаемых договорами, а именно — Взвада, Русы и Ладоги [502]. Отсутствие Пскова в составе территорий, входивших в юрисдикцию Новгорода, не может не отражать реальных особенностей его политико-правового положения на момент составления грамот между Новгородом и приглашаемыми им князьями. Учитывая важность вопроса о соотнесении политического положения Пскова с перечисляемыми в грамотах новгородскими волостями-владениями, полагаем, что необходимо выяснить, к какому времени следует относить возникновение практики новгородско-княжеских докончаний.

Составление древнейшей редакции дошедших до нас договоров, а именно грамоты Новгорода с великим князем Ярославом Ярославичем, большинством исследователей относится к 1262–1263 гг. или началу 1264 г. [503] Однако, как показывает текст Новгородской Первой летописи, существование аналогичных договоров между Новгородом и приглашаемыми им князьями можно предполагать и в более ранний период, в 1228, 1229 и 1230 гг., когда князья Ярослав Всеволодович и Михаил Черниговский в качестве присяги новгородцам должны были крестоцеловать «на вьсехъ грамотахъ Ярославлихъ» [504]. На «уставы старыхъ князь» летопись указывает и под 1209 г. [505] Л.В. Черепнин на основании изучения докончальных новгородских грамот 60–70-х гг. XIII в. на имя великого князя Ярослава Ярославича установил, что именно во времена Ярослава Всеволодовича в Новгороде был проявлен интерес к разработке формулы договоров [506]. Восстанавливая хронологию возникновения традиционного формуляра новгородско-княжеских докончаний, Л.В. Черепнин обратился к летописным данным конца XII в., анализ которых позволил ему сделать заключение, что прототип, содержащий условия договорных взаимоотношений Новгорода с князьями, был выработан при Ярославе Владимировиче, княжевшем в Новгороде с перерывами с 1182 по 1199 г. [507] Весьма вероятно, что и список новгородских волостей, данный в разных редакциях в грамотах второй половины XIII в., не включал в свой состав Псковской земли уже в прототипе конца XII в.