Сергей Сорочан - Ромейское царство

На Соборе, легализовавшем иконы, как и полагалось, формально председательствовал 15-летний Константин VI, жертва будущей борьбы с матерью за власть. Ее интриги против сына завершатся в 797 г. редкостным злодеянием — ослеплением молодого императора в той самой Порфировой палате Дворца, где он появился на свет. Более того, предательски схваченного василевса лишили зрения особо жестоким способом, — так, чтобы у него не осталось шансов выжить, и в итоге он вскоре умер в ссылке на руках горячо любившей его жены, Феодоты. Маленькая дочка царя, Ефросинья, была заточена на отрезанном от мира острове Принкипо в Мраморном море. Набожность не пересилит в Ирине неженскую свирепость и жажду власти любой ценой. Она окажется куда более ужасным человеком, чем зачинатель иконоборства Лев III, и войдет в историю как василевс, облагодетельствовавший Церковь, и как бесчеловечный, бездушный, в целом неудачный политик, погрязший в интригах своих советников-евнухов. Кроме наведения порядка в центральной Греции, Пелопоннесе и укрепления христианизации, церковной и военной организации этих регионов, ей не удалось свершить достойных дел. Она не уделяла должного внимания границам, армии и в погоне за симпатией переставшего уважать ее столичного населения, в погоне за все более слабеющей популярностью, уменьшила высокие налоги с горожан и таможенные пошлины, что привело к жесточайшему финансовому кризису.

Еще раньше ухудшились отношения с арабами и болгарами. Но, самое главное, окончательно упал престиж Ромейского царства на Западе. За два года до свержения Ирины, на Рождество 800 г. (25 декабря), в Риме Папа Лев III, желая укрепить свое положение, неожиданно самонадеянно возложит священный венец императора и августа на короля франков и лангобардов Карла Великого и, таким, образом, отныне василевсы потеряют свое исключительное положение, их превосходство и даже легитимность будут поставлены под сомнение, а италийские территории получать формальное подтверждение своей независимости от Ромейского царства. Кроме того, это станет началом очевидного раскола между латинской (Католической) и ортодоксальной (Православной) Церквами. Суровый Запад, где у власти стояли только мужчины, наконец возродил звание своего императора, которым стал один из величайших представителей средневековья — Карл Великий, и хотя тот не прочь был соединиться браком с Ириной, не хотел признать главой государства и священнослужителей женщину, даже такую, которая ополчилась на иконоборцев и попыталась вернуть порядок в Церкви. После ее правления, оборвавшегося дворцовым переворотом 802 г. и ссылкой на эгейский остров Лесбос, где сверженная умрет в нищете, компромиссная ситуация с иконопочитанием застынет в состоянии неустойчивого равновесия. С бесславным концом Исаврийской династии вопрос не был окончательно решен.

Между тем военная ситуация становилась все сложнее. После 787 г. византийцы понесли ряд поражений от арабов, переживавших новый подъем и остававшихся еще достаточно сильными, чтобы требовать от Ромейского царства громадный выкуп. Наследник багдадского престола Халифата, султан Харун аль-Рашид, сумел прорваться до вифинской Малагины, важной военной базы, где уничтожил царские конные заводы. Став прославленным халифом, он совершил еще семь походов, один из которых привел его к Хрисополю напротив византийской столицы. Понятно, почему после очередного разгрома ромеев на равнинах Фригии и разрушения близкой к Константинополю Ираклии Понтийской ему легко удалось добиться от василевсов, способного администратора, бывшего главы налогового ведомства (логофета геникона) Никифора I Геника (802–811 гг.) и его сына-соправителя Ставракия, новой уплаты унизительной дани.

Правда, пошатнувшуюся при интриганке Ирине византийскую экономику удалось стабилизировать с помощью ряда налоговых и связанных с ними энергичных реформ, в том числе за счет церковного имущества. В частности, была введена круговая порука в деле уплаты налогов, ростовщичество под высокий кредитный процент (токос) стало выгодным монопольным правом государства, крестьяне обязывались сообща нести бремя расходов по вооружению стратиотов из своей общины, а военные моряки обеспечивались земельными участками по назначенной государством цене. На Балканах был создан ряд новых фем, проведены массовые переселения колонистов-стратиотов из Малой Азии в славянские области и подавлено крупное, упорное восстание славян в Пелопоннесе, которых, наконец, лишили самостоятельности и свободы. Не наступая на иконопочитание, разумный, толковый василевс Никифор Геник лишь пытался сдержать радикальные претензии монашества во главе с неугомонным Феодором Студитом, который перебрался в столицу и восстановил пришедший в упадок Студийский монастырь, сделав его оплотом оппозиции.

Но в 811 г., когда самое страшное, казалось, было уже позади, прирожденный воин, грозный болгарский хан Крум , жадный до войны и завоеваний, удачно сманеврировал и неожиданно наголову разгромил царскую армию, выступившую против него в решающий поход во главе с Никифором I и Ставракием. Захватив и разграбив Плиску — столицу хана, василевс допустил ошибки в оперативном командовании, дал болгарам возможность собраться с силами и был убит в сражении. Оно случилось в ущелье, точнее, в горных проходах, укрепленных болгарами деревянными палисадами, где перебили всю армию ромеев. Ставракаий, сын-соправитель погибшего Никифора, раненный копьем в спину, с перебитым позвоночником, парализованный, скончался позже, всеми брошенный и забытый, за три месяца до смерти приняв монашеский постриг. Впрочем, хроника Петра Александрийского оставила версию, что его кончину мог убыстрить яд, который тайком дала обреченному страдальцу сестра Прокопия, прокладывавшая путь к трону для своего супруга, куропалата Михаила. Как бы то ни было, такая катастрофа не стрясалась с византийскими императорами уже много столетий. Константинополь огласился воплями вдов и сирот. А спустя немного времени до столицы дошла еще одна ужасная весть: болгарский хан-язычник, надругавшись над трупом убитого царя, сделал из его черепа чашу, оковал серебром и пил из нее со своими военачальниками, позорно принуждая к этому же присланных византийских дипломатов. Унижение было еще тяжелее, чем военный удар, полученный от варваров.

Теперь на троне волею случая и придворных интриг оказался чудесно спасшийся в той роковой битве зять Никифора, муж честолюбивой сестры Ставракия, ревностный иконопочитатель Михаил I. Однако, несмотря на прозвище Рангави — «Сильнорукий», справиться с ситуацией, сложившейся на Балканах, этот добрый, благочестивый, но совершенно безвольный человек оказался бессилен. Боясь наглого Крума и ища хоть какой-то поддержки на усилившемся латинском Западе, он пошел на признание имперских претензий Карла Великого, назвал его василевсом, правда, не римлян, а франков, но и этот унизительный шаг не помог, ибо Карл и формировавшаяся при нем культура Каролингского Возрождения хотели видеть себя единственными наследниками Рима. Запад не собирался помогать ненавистной кичливой «Римлянии».