Сергей Сорочан - Ромейское царство

Причиной восстания стали социальные, этнические, религиозные противоречия, особенно недовольство крестьян и стратиотов тяжелым податным гнетом и коррупцией, притеснениями властей. Как писал очевидец тех событий, «…раб поднялся против своего господина и стратиот против своего командира». К восставшим примкнули монашество, враждебно настроенное к императорам-иконоборцам, знать восточных фем, пытавшаяся дорваться до власти и занять лучшее положение в государстве. Позже к мятежникам присоединились часть городской бедноты, а также различные племена (гунны, лазы, абазги), обитавшие главным образом на окраинных землях Ромейского царства, в северо-восточной Малой Азии и на Кавказе.

Запылавшая гражданская война охватила громадную территорию от границ Армении до берегов лазурного Эгейского моря. Возглавил мятеж один из военачальников, бывший однополчанин Михаила Травла, турмарх федератов Фома Славянин, очевидно, потомок славянских переселенцев в Малую Азию, не так давно переведенный из столицы в фему Анатолики.

Жизнь Фомы была исполнена опасных авантюр и постоянной борьбы, овеяна преданиями и легендами. Светловолосый, с круглым лицом и светло-серыми глазами, он прихрамывал на одну ногу, но был очень крепок телом и силен. Молодость его прошла довольно бурно: устроившись на службу к одному стратигу, он вступил в любовную связь с его женой, был уличен, сбежал к арабам и провел там несколько лет, изучив тамошний язык и обычаи. Собрав шайку разбойников из разорившихся крестьян, лихих людей, дезертиров, уголовников, Фома принялся грабить богачей под флагом установления справедливости. Однако разбогатеть таким образом ему не удалось, и, вернувшись в Ромейское царство, он решил попытать счастья на военной службе. К началу восстания это был человек уже преклонного возраста, который прожил яркую и трудную жизнь. Отважный воин, способный полководец, Фома сочетал в себе чрезмерное властолюбие с умом изворотливого и хитрого политика, обладал большим жизненным опытом и талантом покорять сердца людей. Казалось, сама судьба вела его на императорский трон ромеев.

В короткое время мятежник собрал под свои знамена многочисленную армию. В результате ловко проведенных переговоров, сделанных им больших подарков и еще больших посулов на его сторону перешло большинство фем Малой Азии, а на море поддержал флот из 350 судов, набранных, очевидно, преимущественно в морской феме Кивириотов и на островах Эгейского моря.

Первоначально Фома, желая привлечь как можно больше сторонников из числа простого народа, временно облегчил податной гнет. Он всячески пресекал злоупотребления сборщиков налогов, щедро раздавал отобранные у них деньги бедноте, чем множил ряды своих сторонников среди простых людей, озлобленных нуждой. Но все же главной целью честолюбца было овладение византийским престолом и желание одеть столь вожделенную и такую недосягаемую стемму христианнейшего царя ромеев.

К Фоме примкнули часть аристократов, недовольные только что воцарившимся грубым, резким «самозваным василевсом» Михаилом II Травлом (820–829 гг.), обиженные на Константинополь иконопочитатели и монахи. Мятежник весьма удачно повел дела с арабами, сумел отразить их натиск на приграничные области Ромейского царства и даже вынудил халифа аль-Мамуна (813–833 гг.) пойти на соглашение с ним, пообещав после взятии Константинополя прислать богатые дары. Халиф, разумеется, преследовавший собственные корыстные политические цели в отношении Византии, выделил в помощь «ромейскому владыке» несколько отрядов конных лучников, налетавших как вихрь на правительственные войска и так же неожиданно скрывавшихся. Более того, по приказу халифа в захваченной мусульманами Антиохии при огромном стечении народа местный Патриарх Иов возложил на голову Фомы Славянина царский венец, причем церемонии проходили при поклонении иконам, что еще более подогрело слухи, что узурпатор восстановит почитание святых образов, если войдет в Константинополь. Новоявленный самозванный император объявил себя Константином VI, якобы чудесно спасшимся от ослепления, к которому его приговорила злобная мать Ирина, незаконно захватившая трон. Успех этой выдумки в народе оказался столь велик, что сумасбродный Фома временами сам почти верил в нее.

В разгар зимы, в декабре 821 г. все увеличивавшееся войско восставших решилось на осаду Константинополя, понимая, что падение Города решит судьбу предприятия. К тому времени под знаменами мятежника собрались 80-тысячная хорошо вооруженная армия, а также немалый флот. Повстанцы приблизились вплотную к мощным сухопутным стенам ромейской столицы, раскинули огромный лагерь, а флот Фомы прорвал державшуюся на плавучих буях гигантскую железную цепь общей длиной около 700 м., которая крепилась на противоположных башнях и преграждала широкий вход в бухту Золотой Рог. Куда ни взгляни с крепостных стен, повсюду колыхались тысячи копий и боевых знамен мятежников, и лица, лица, сумрачно-одинаковые, как потемневшие оболы…

В праздник Зачатия Богородицы Св. Анной Патриарх Константинополя с молодым императором Феофилом, сыном и соправителем василевса Михаила II, возглавили крестный ход, который с Древом Креста Господня и с Покровом Богородицы, небесной заступницы столицы, прошел по крепостным стенам с пением тропарей и молениями о даровании победы. Это посеяло сомнения и некоторую растерянность среди бунтовщиков и, напротив, укрепило дух защитников, вдохнуло веру в чудо, которое одно, казалось, было способно спасти Город.

Константинопольцы не собирались сдаваться, понимая, что их ждет в случае неудачи. Они мужественно отбивали самые яростные штурмы и упорно сопротивлялись около полутора лет. Даже монахи-студиты во главе с игуменом Студия, Феодором, называли мятежников не иначе, как «агарянами» и не выказывали никакого сочувствия их начинаниям. Царский флот, оснащенный бронзовыми сифонами, грохотавшими «жидким огнем», был страшнее, а главное, сильнее флота восставших, набранного из различных, преимущественно грузовых кораблей с «востока Азии». Михаил II, опытный знаток военного искусства, опирался на оставшиеся верными войска крупнейших фем — Опсикия и Армениака. К тому же василевс пошел на крайний шаг — обратился за помощью к заклятым врагам — болгарам, и заручился поддержкой их правителя, хана Омуртага. Тот внезапно двинулся со своими лихими конниками к столице Империи, уже во Фракии, на побережье между Ираклией и Силимврией рассеял пестрые, плохо спаянные мятежные войска, разорил все на своем пути, взял богатую добычу и пленных. Именно это обстоятельство предопределило конечную неудачу Фомы и помогло добиться решающего перелома в ожесточенной борьбе с ним.