Сергей Сорочан - Ромейское царство

На пользу Византии удалось обратить даже священную войну объединенных сил Европы против мусульман — Первый Крестовый поход западных рыцарей (1096–1099 гг.), направленный на отвоевание у сельчуков Иерусалима и Святой земли. Его спровоцировали Римские папы и другие католические проповедники своими призывами силой отнять у мусульман Восток, а также сам василевс Алексей I Комнин неоднократными просьбами о найме на Западе вспомогательных войск и помощи страдающим от неверных христианским общинам в Малой Азии. В итоге плохо организованные, но неисчислимые как песок и истерично преданные вере вооруженные паломники «воинства Христова», известные нам как крестоносцы, общим числом более 100 тысяч, вторглись на территорию Империи ромеев по нескольким сухопутным и морским маршрутам, которые пересекались в Константинополе.

Самая богатая, самая огромная и самая роскошная столица мира с ее невообразимо величественными дворцами и церквами с загадочными обрядами произвела на эту неуклюжую, немытую толпу впечатление чего-то совершенно невероятного, вскружила головы. Ее надменные, экстравагантно разодетые в яркие платья аристократы и накрашенные, благоухающие, увешанные драгоценностями дамы, сопровождаемые по многолюдным улицам и рынкам множеством слуг и надушенных евнухов, вызывали смешанное чувство восхищения и черной зависти.

К своему крайнему изумлению крестоносцы застали византийского императора не столь беспомощным, как им представлялось. Он не только не унижался, но, поняв, что пришельцы с Запада высоко ценят клятвы, требовал себе вассальной присяги и договаривался о городах, которые крестоносцы завоюют у турок, причем часть этих турок оказалась у него на службе и в прямом смысле попортила крестоносцам немало крови. Именно в этом следует искать объяснение причин недоверия, взаимных недоразумений и горьких объяснений рыцарей с ромеями, а также попыток некоторых крестоносных вождей заключать союзы с тем народом, против которого было направлено крестоносное движение.

В итоге после известных треволнений, даже сражений с латинами, Алексей с помощью тех же латинов, воинственных герцогов и графов с развязными, дурными манерами, не устоявших перед огромными богатствами, какими их соблазнил император, сумел потеснить погрязших в распрях сельчуков. К примеру, василевс до глубины души потряс своего старого врага, честолюбивого Боэмунда Тарентского, старшего сына ненавистного Робера Гвискара и главу южноиталийских норманнов, одарив его золотом, серебром, изысканными шелками, сложенными в дворцовом помещении так обильно, что туда трудно было войти. Понимая, что он имеет дело не с простыми наемниками, император ежедневно, как пишет хронист, посылал армии крестоносцев столько золота, что только два, а часто и четыре человека могли его унести, и это не считая отдельных сумм, на которые кормили солдат. На каждой остановке воины находили припасы и царских посланников с богатыми подарками. Поскольку сила была еще на стороне ромеев и рыцари при всей мощи их неуязвимых для стрел бронированных доспехов, нуждались в помощи, Алексей I довольно гибко, ловко сумел справиться с враждебностью этих вооруженных пилигримов, добился от большинства их вождей принятой на феодальном Западе вассальной клятвы верности и даже извлек выгоду из их присутствия, вновь закрепившись в Малой Азии. Города, недавно потерянные византийцами, отчасти были возвращены им крестоносцами или отвоеваны самими ромеями.

Среди них была и северомалоазийская Никея, которая перестала быть столицей Румского султаната и вновь вернулась под власть Империи. В 1097 г. сельчуки вынуждены были отодвинуть свою столицу к юго-востоку, в город Коний (древний Иконий , теперь Конья), важную точку пересечения дорог в глубине малоазийского плато. Были отвоеваны территории обширных богатых ядровых фем — Вукеларии, большая часть Армениака и Анатолика, и почти вся Пафлагония. Граница Ромейского царства на южном побережье Черного моря вновь проходила восточнее Трапезунда. Западные области Малой Азии с лучшими пахотными землями, а также с такими значительными городами как Смирна, Эфес, Милет, Сарды и Филадельфия снова находились в руках византийцев. Удалось спасти окруженный сельчуками порт Атталию, важнейший южный военно-морской центр Империи. Таким образом, ущерб, нанесенный Манцикертом, был отчасти возмещен. Лишь размолвки с крестоносцами в северной Сирии, отказ Алексея вовремя прийти на помощь западным союзникам лишили ромеев шанса получить Антиохию, отвоеванную строптивым норманнским авантюристом Боэмундом Тарентским. Западные вожди стали распространять слухи о том, что император будто бы выдает сельчукам на уничтожение отряды крестоносцев, оказывает всяческое уважение мусульманским пленникам, давая им еду без свинины и обращаясь с ними как с ценными союзниками. Не все в это верили, но взаимная неприязнь, подозрительность стали расти, порой доходя до полного разрыва между ромеями и крестоносцами. Чтобы парализовать враждебные, захватнические, грабительские намерения последних, Алексей и последующие Комнины вынуждены были полагаться не только на силу оружия, организуя целый ряд походов в Сирию, но и на гибкую дипломатическую игру, все сильнее манипулируя иноземными силами и входя при этом в круговорот европейской жизни.

Династические, матримониальные браки, бывшие для ромейских императоров даже в X в. еще осуждаемой редкостью, теперь становятся одним из распространенных средств, превращавших заклятых врагов Империи в её верных союзников. Византия ранее не заключала такого рода союзнических договоров с другими государствами, находилась в «блестящей изоляции». Гордые «богоизбранные» ромейские монархи не признавали ни одного иноземного правителя достойным партнером в политической игре, сознательно унижали послов во время пышных дворцовых приемов. Но с XII в. ситуация резко изменилась: Ромейское царство постоянно создает коалиции, причем с явным поворотом к латинскому Западу. То вместе с дружественным германским государем Конрадом III Гогенштауфеном и лицемерными венецианцами против буйных южноиталийских норманнов и окрепшего французского короля, то, напротив, в борьбе против Венеции и императора Священной Римской империи, племянника и преемника Конрада, хищного Фридриха I Барбароссы («Рыжебородого») ромеи искали поддержку сицилийских норманнов, Генуи, Пизы и Милана, а затем — французского и английского королей. Любые, самые активные контакты и фантастические проекты теперь были не в силах поразить византийское общество, при этом становившееся, важно подчеркнуть, все более политически и религиозно индифферентным.