Сергей Сорочан - Ромейское царство

21. Какие результаты имели приключения каталонцев для Ромейского царства? В чем оно проиграло, а в чем выиграло?

Из «Хроники синграфа» великого логофета Георгия Акрополита (ок. 1217–1282 гг.) об отобрании у латинов Константинополя в 1261 г.

85. Между тем император [229] Михаил Палеолог, пока еще император Никейской державы. , давши несколько войска Стратигопулу Алексею, кесарю, послал его на запад, с тем, чтобы он вместе с бывшими там ромеями вступил в сражение с неприятелями, поручивши ему между прочим мимоходом, так как дорога лежала неподалеку от Константинополя, сделать нападение на этот город и подвинуть свой отряд до самых его ворот, чтобы напугать находившихся здесь латинов […]. Между тем кесарь Алексей Стратигопул нечаянно ночью подошел к Константинополю. А так как он имел при себе несколько таких людей, которые по разным причинам удалились раньше из Константинополя и до подробностей знали этот город, то он, расспрашивая их, узнал, что в стенах города есть один проход, которым может пройти внутрь города вооруженный воин, — и без всяких отлагательств приступил к делу. Этим проходом сперва вошел один, за ним другой, третий, и так далее до пятнадцати, а скоро того взошли и многие другие […]. Таким образом кесарь Стратигопул и все бывшие с ним ромеи и скифы [230] Имеются ввиду половецкие и монгольские наемники. (потому что в войске его были и они) очутились в городе. Быв поражены неожиданностью совершавшегося события, бывшие в городе (латины) стали заботиться каждый, как только могли, о своем лишь спасении […].

86. Император жил тогда в Метеорие [231] Замок Палеологов в Нимфее. , как вдруг ночью разнеслась молва о взятии Константинополя между многими. Молва эта вышла от одного служителя родной сестры императора, Ирины, переименованной в монашестве Евлогией, прибывшего из окрестностей Византии; — он по дороге узнал, что Константинополь взят ромейскими войсками. Сестра императора как можно скорее отправилась к императору и нашла его погруженным в сон, тихонько толкнула его рукой и громким голосом проговорила: «Государь! Ты взял Константинополь! Христос даровал тебе Константинополь!».

Из написанной в 1308 г. «Истории о Михаиле и Андронике Палеологе» Георгия Пахимера (1242 — ок. 1310 гг.) об освобождении Константинополя от латинов в 1261 г.

II. 26. […] вверил он (царь Михаил Палеолог) войско скифское, с небольшим числом других воинов, кесарю Алексею и послал его к пределам Фракии с тем, чтобы он, сколько можно лучше устроил дела в Орестиаде. В то время болгары не хотели жить мирно и питали вражду и ненависть, особенно к царю […]. Итак, кесарю было приказано остановиться в пределах Фракии и показывать угрожающий вид городу [232] Константинополю. , главным же образом грозить мечом италийцам, ничего, однако же, не делая, потому что у него мало было войска. […] подступив к городу и поставив в предместьях его палатки, он тайно призывал к себе тамошних горожан, кто повиднее, и открывал им свои мысли, питая в них высокие надежды, если они будут содействовать. Призванные говорили ему, что теперь самое благоприятное время напасть на город, потому что весь стоявший у города италийский флот отправился для взятия острова Дафнусия, и вот, к прискорбию италийцев, находится там уже весьма много дней; в городе же остались только народ и самые неопытные из воинов.

27. Когда все было обдуманно и время наступило, — ибо положено сделать нападение ночью, вдруг, неожиданно, — главной заботой их (горожан) было теперь взойти на стену по лестницам без шума, сбросить сверху стражу и отворить ворота, что при Источнике [233] Мелантиадские ворота или Пиги, расположенные в оборонительной стене Феодосия против монастыря Богородицы Живоносного Источника недалеко от Золотых ворот. , выломав их сперва посредством клиньев из камней стены, к которой они приложены, а кесарю предоставлено, приведши ночью войско, быть готовым к нападению и вступить в отворенные ворота. Как скоро наступила назначенная ночь, они приступили к делу и, попав на выбранное место, принесли туда лестницы и все делали осторожно, чтобы не открыла их стража […]. Между тем кесарь в ту же ночь, взяв скифов и все прочее войско, повел его к городу. Прибыв на место прежде, чем те успели исполнить свое дело, и видя, что ночь проходит в бездействии, он испугался этой задержки и стал подозревать, не перехитрил ли его противник. […] мог ли он вообразить, что они заняты раскапыванием укрепления, сложенного позади ворот из диких камней? […] итак, Алексей сидел у монастыря Источника, предписав войску молчание, и нетерпеливо ожидал условленного знака: громкой здравицы в честь царей с вершины стены. Между тем горожане, по одному поднявшись тихо по лестницам, тотчас напали на сонных стражей-италийцев и сон их сделали мертвым, ибо одних, и не очнувшихся еще, сбросили со стены вниз, а других, проснувшихся от шума и пустившихся наутек, догоняли и рубили, чтобы никто не мог поднять тревогу. Подбежав к воротам Источника, они обнаружили, что те заложены камнями. Ромеи тотчас принялись растаскивать их и приготовили достаточный проход для войска, а затем медными клиньями сбили с крюков ворота. Один из горожан, священник Лакерас, который тоже был из добровольцев и мужественно помогал, наконец поднялся на стену вместе с Главаном и некоторыми другими. Но он очень робел, и голос его от страха пресекался, ему чудилось будто стена раскачивается, так что он боялся свалиться вниз, если громко воспеть здравицу. Однако, понукаемый остальными, он дрожащим голосом пропел провозглашение царствующему дому, а за ним здравицу громко подхватили все. Когда это дошло до слуха тех, что были в засаде с кесарем, они стремглав понеслись к воротам и ринулись в город. Только что блеснули первые лучи солнца, кесаревы воины вдруг разбежались по окрестностям и начали грабить, что попадалось; напротив, скифское войско благоразумно не рассеивалось, но сдерживало прибывавший из города народ, пытавшийся узнать, верно ли то, что говорят, ибо это событие казалось сказкой.

«Ромейская история» Никифора Григоры (ок. 1293–1361 гг.) о состоянии Константинополя после полувекового латинского владычества.

Самая столица представляла не иное что, как равнину разрушения, наполненную обломками и развалинами, — разметанные здания и незначительные остатки на огромном пожарище. Много раз и прежде ярый огонь помрачал красоту Константинополя и истреблял его лучшие здания, когда еще латины добивались поработить его. Потом, когда был порабощен, он не видел от них никакой заботливости и даже днем и ночью подвергался всевозможному истреблению; потому что латины не верили, что останутся в нем навсегда […]. Итак, первым делом, сильно озаботившим царя, было — очистить город, уничтожить его безобразия и возвратить ему, по возможности, прежнюю красоту, — возобновить еще не совсем разрушившиеся храмы и наполнить лишенные обитателей дома.