Сергей Сорочан - Ромейское царство

Поскольку в правовом государстве, каковым оставалось Ромейское царство, фактор грубой силы, принуждения не был решающим, способы расширения границ имений были самыми разнообразными: покупка надела у обнищавшего пахаря, перехват общинных земель, получение от императора в держание пронии — права взимания налогов с определенной территории и контроля над ней, что со временем превратилась в гоникон , условную ограниченную собственность, то есть собственность, смешанную с правом владения. Прониар, по существу, распоряжался землей, переданной ему: в свою очередь передавал ее, сдавал в аренду, обменивал или даже продавал, хотя подобные действия не были предусмотрены царскими постановлениями. Кроме того, ему иногда даровалось право на преимущественную покупку продуктов у местных жителей, что вело к расширению частных прав. Подобные ситуации выходят из под контроля все более слабевшего ромейского государства, которое было не в силах воспрепятствовать новым явлениям такого рода или хотя бы создать их связь с традиционной системой.

«Отринувшая мир» братия милостью Божьей тоже стремилась округлить собственность своих обителей. Сохранились многочисленные свидетельства пожалования монастырям бывших проний или замены монастырских земель на прониарские, тогда как монастырские возвращались в казну. При этом обмен совершался, по-видимому, с учетом интересов монастыря. Монастырские архивы показывают, что иноки не брезговали подделкой грамот и порой въедливо сутяжничали из-за пары фруктовых деревьев, а то и применяли насилие в отношении особенно несговорчивого селянина-агроика или бедной вдовы.

Акты монастырей на горе Афон свидетельствуют, что между 1296 и 1333 гг. здешние монахи покупали виноградники весьма далеко от своих обителей, даже в македонских Серрах, платив за каждый от одной до 24 номисмы. Им даровали императорские хрисовулыс пожалованием земли или части десятины с урожая, с правом заселить эти земли элевтерами и обеспечить уплату налогов. Так, престижная Лавра Св. Афанасия получила в 1345 г. старую крепость Контия и прилегающую к ней императорскую землю на прекрасном эгейском острове Лемнос с условием восстановления крепости и поселения на этой территории людей, обязанных охранять остров. В неспокойные времена крупный монастырь, располагавший имениями- метохамии даже собственными укрепленными сооружениями, имел жизненно важную возможность защитить население от нападения врага и тем самым создать условия для экономической деятельности и уплаты налогов. Владельцы средних и тем более мелких проний не располагали такими возможностями и вынуждены были передавать земли крупному собственнику или зажиточному монастырю. Уже в XIII в. появилось немало феодальных по сути имений, которые тянулись на десятки километров, и в пределах которых их хозяева-династы чувствовали себя почти независимыми правителями. История сохранила для нас имена некоторых из них: Савва Асидин из Сампсона, недалеко от Милета, Феодор Манкафа из другого важного малоазийского центра — Филадельфии, Мануил Маврозом в долине Меандра. В XIV в. в греческой Фессалии существовало множество полузависимых от василевса владетельных «князьков», обладавших огромными массивами пахотной земли. Обратной же стороной роста вотчин-икономий являлось значительное сокращение государственных доменов и числа париков-налогоплательщиков.

Власть, балансировавшая между двумя силами, — высшей бюрократией и земельной аристократией, составлявшими ее социальную базу, более не чинило собственникам ограничения в привлечении на их земли крестьян. Собственники в результате императорских пожалований получали право на взимание налогов с крестьян в свою пользу. Налоги в этом случае, несомненно, выполняли функции частной феодальной ренты. Одновременно расширялись судебные и административные привилегии-иммунитеты. С увеличением размеров владений динатов и династов расширялись и их права над личностью парика. Не случайно теперь его стали именовать «прирожденный парик», подчеркивая как бы вечность, исконность этого статуса.

Дело шло к завершению наступления протофеодалов на крестьянскую общину, самоуправление которой они подчинили и использовали для нужд своего поместья. Если раньше члены митрокомии — кинотис пользовались правом предпочтения при покупке земли у односельчан, то теперь оно окончательно перешло только к динату.

Если, умирая, крестьянин-земледелец, агроик не оставлял после себя наследников, то по закону 1/3 его надела доставалась вдове усопшего, а остальные 2/3 делили между собой Церковь и господин крестьянина. Это право получило название авиотикийи напоминало столь ненавистное западноевропейскому зависимому крестьянству право «мертвой руки».

Многие собственники заявляли, что парики принадлежат своему господину «…до последнего их дыхания». Иногда династы и монастыри получали от василевса грамоту, разрешавшую им судить своих крестьян, либо самовольно присваивали такое право. Не случайно мы встречаемся с использованием для наименования пронии термина «деспотейя»: «попечение» переросло в «господство». Оно было весьма ощутимым и нередко вызывало протест.

Хотя знать действовала в отношении общинников зачастую довольно бесцеремонно, не следует думать, что агроики безропотно подчинялись насилию. Доведенные до отчаяния, крестьяне пытались судиться или шли на крайние меры: поджигали монастырские строения, избивали чересчур падких до земных благ монахов, по ночам устраивали потравы на господском поле, саботировали выполнение барщины, отказывались платить подати династу или прониару, пускались в бега.

При условии регулярной уплаты землевладельцу ренты (подати), парик мог уйти из поместья, временно или постоянно поселиться на других землях, а то и перебраться в город. Зависимые крестьяне допускались к участию в судопроизводстве, выступая и как стороны в процессе, и как свидетели. Они давали показания против своих господ и подписывали грамоты в качестве свидетелей. Парик в любой момент мог принять постриг и посвятить себя служению Богу. Наконец, он мог перейти в разряд беглых париков. Однако на практике такие переходы или уходы, бегства были редки: династы и динаты, служилые прониары по понятной причине не желали терять работников и изобретали всяческие уловки, условности, дабы удержать их. Кроме того, ушедшие по-прежнему обязаны были платить налог, тяготевший над оставленным хозяйством.

Объединительным центром борьбы выступала кинотис, сплотившая вокруг себя земледельцев. Нередко общинники совместными усилиями вели длительные и довольно дорогостоящие тяжбы против динатов, надеясь на праведных судей, отстаивали свои наделы и пастбища, чем могли, помогали попавшему в беду собрату. Тяготы жизни ожесточали не все сердца.