Сергей Сорочан - Ромейское царство

Важно подчеркнуть, что крупные земельные собственники и монастыри превращали свои имения, недвижимость в чрезвычайно выгодные товарные предприятия, производившие сельскохозяйственные продукты для продажи на рынке. Прониары по уши погрязали в прибыльных хозяйских заботах. Они предпочитали откупаться от докучливых военных обязанностей, связанных с их землями, выплатой налогов. Как им казалось, пришло время делать деньги, а не махать мечом. Продовольствие, особенно хлеб и вино, пользовались широчайшим спросом на внешнем рынке: они шли на экспорт в северобалканский Дубровник и италийские города — центры оживленной перевалочной морской торговли.

Часто энергичные и предприимчивые динаты и монахи выступали посредниками в хлебной торговле между крестьянами и иноземными купцами. Они скупали зерно на местных рынках у мелких земледельцев и продавали его латинам, извлекая из этой нехитрой операции весьма высокие доходы.

Не только зерно и вина шли на рынок, но и продукты скотоводства и птицеводства. Особенно много в позднем Ромейском царстве разводили овец и свиней. В поместьях динатов, прониаров существовали целые птицефермы. Появилась даже некоторая специализация скотоводства: греческая Фессалия издавна славилась быстрыми, как ветер, лошадьми, во Фракии разводили выносливых, спокойных рабочих мулов.

Не стояла на месте и агротехника. Уже давно земледельцы использовали систему трехполья.

Поле теперь делилось не на две, а на три части — клина. Одна засевалась яровыми, другая — озимыми, а третья оставалась под паром. На следующий год первое поле «отдыхало», второе шло под озимые, а третье — под яровые. И так повторялось из года в год. Такой севооборот гораздо меньше истощал землю и повышал урожайность.

Чаще, чем прежде, стали случаи применения навоза в качестве удобрения. В XIV–XV вв., несмотря на лихолетья, в Византии получили распространение и стали широко применяться ветряные мельницы, которые сооружали наряду с водяными.

Деревня имела своих искусных столяров и гончаров, ткачей и портных, бочаров и лодочников. И уж вовсе немыслимо было обойтись без собственного кузнеца — мастера на все руки, способного изготовить все что угодно — от поясной пряжки до сошника. Уровень деревенских ремесел вырос. Нередко сельские парики-ремесленники успешно конкурировали с городскими мастерами.

Но наиболее ярким свидетельством того, что византийская деревня стояла на пороге Нового времени, было появление новой фигуры — сельского предпринимателя. Зачастую помещик не обременял себя ведением хозяйства: все свое имение он сдавал в аренду зажиточным крестьянам. А они, в свою очередь, разбивали поля на мелкие участки и сдавали их в субаренду безземельным и малоземельным крестьянам, тем самым извлекая из этого стабильный доход. Однако до уровня фермера-арендатора Ромейское царство так и не успело дойти.

Существование полной безусловной собственности на землю, длительное преобладание денежной ренты, товарно-денежных отношений, имущественной дифференциации крестьянства, наличие предпринимателей и развитых в торговом отношении центров, казалось, должно было благоприятно сказываться на развитии хозяйства. Но элементы предкапиталистических отношений, которые развивались на европейском Западе в XIV–XV вв., в поздней Византии отсутствовали или почти отсутствовали. Наоборот, византийский феодализм со временем только все больше становился похожим на классический западноевропейский феодализм, за которым стояло не будущее, а прошлое. Подавляющая масса домашних хозяйств ориентировались на хорошо известную поздневизантийской экономике и менталитету идею аутургии , то есть собственноручного, «самодостаточного» труда, позволявшего извлекать прибыль без вложения капиталов, то есть вращалось в рамках сугубо средневекового мировоззрения. Тенденции усиления активности и самостоятельности собственника в позднем Ромейском царстве оказались не настолько интенсивными, чтобы преодолеть тормозящий фактор государства с его традиционной разветвленной системой контроля и регламентации, то есть господствующий правопорядок, в котором взимание налогов рассматривалось как явление первостепенной важности. Поэтому в этой ситуации, зримо определившей развитие страны, не смогли получить распространение ни феодальный, ни раннекапиталистический порядок.

1. Какие изменения произошли в византийской деревне на протяжении XIII–XV вв.?

2. Каким образом динаты и монастыри расширяли границы своих владений? Как к этому относились общинники?

3. Чем поздневизантийские динаты стали отличаться от динатов XI–XII вв.?

4. Попытайтесь самостоятельно сравнить положение византийских париков и зависимых крестьян (сервовов, вилланов) западной Европы в XIII–XV вв.

5. Какую роль в борьбе агроиков с прониарами, динатами и династами играла деревенская община?

6. Назовите и охарактеризуйте формы ренты, которыми пользовались прониары, динаты и династы в своих имениях.

7. С чем был связан интенсивный и сложный процесс перемещения земель в крестьянской среде позднего Ромейского царства?

8. Какие новшества появились в византийской деревне в XIII–XV вв.?

9. Как вы думаете, почему ветряные мельницы были более прогрессивны, нежели водяные?

10. Что благоприятствовало развитию хлебопашества в Ромейском царстве в XIII–XIV вв.?

11. Как вы считаете, почему западноевропейское ремесло почти полностью сконцентрировалось в городе, а в поздней Византии наблюдается иная картина?

12. О чем свидетельствует появление процессов миграции и внутренней колонизации в поздней Византии?

13. Дайте оценку вывозу товарной сельскохозяйственной продукции из Ромейского царства.

14. Почему появление сельского предпринимателя является свидетельством прогресса в византийской деревне XIII–XIV вв.? Как вы можете объяснить значение этого явления?

15. Дайте оценку уровня развития поздневизантийской деревни.

16. Что сдерживало развитие предкапиталистических отношений и рентабельности хозяйства в поздней Византии?

Иоанн Апокавк (середина XII в. — 30-е гг. XIII в.) — судья по долгу службы и писатель по призванию — об одном из своих приговоров.

Константин М., служивший у преславного господина Константина Цирифна, пришел ко мне сегодня и рассказал следующее: «Господин мой назначил меня управляющим пронией [238] Здесь ирония — поместье. […]. По своему усердию и предусмотрительности я наблюдал и за вспашкой полей этой пронии, и за сбором желудей, так как настала пора заниматься и тем, и другим. Крестьяне же, рассказывает он, не входившие в состав этой пронии, пытались под руководством Герменея обработать один участок земли, которым дорожил мой господин. Однако при помощи резких слов, споров и даже рукопашных схваток я тогда прогнал их с этого места. Второй же их набег на желуди не могли приостановить ни слова, ни брань, ни что-либо иное, оскорбительное для слуха. И тогда я вынужден был вырвать палку у одного из собиравших желуди — это был Вратана — и стал прежде всего отгонять от желудей; но невольно ударил Вратану палкой по пальцам; нанося удары в грудь, живот и в другие еще более болезненные места, я выждал, чтобы он, таким образом, перестал нагибаться к желудям. Он же мгновенно и вопреки моему ожиданию испустил дух и отошел в царство мертвых, не отвечая на толчки ни в течение получаса, ни в течение часа. Дело в том, что как только палка ударила в грудь, душа человека тотчас же отлетела».