Сергей Сорочан - Ромейское царство

В 1338 г. Григорий Палама изложил свои доводы в богословском труде «Триады в защиту святых исихастов», а к 1340 г. афонские подвижники составили общий ответ на нападки Варлаама, так называемый «Святогорский томос». Они признавали, что применение тех или иных приемов при совершении Иисусовой молитвы без непосредственного наблюдения за этим опытного наставника может нести в себе опасность для духовного здоровья молящегося, если он придает им первостепенное значение и не трудится в приобретении смирения — главного условия правильной молитвы. Поэтому учителя молитвы советовали молящимся сосредотачиваться на словах молитвы и смиренном расположении души, подобно тому, с каким нищий просит милостыню. В конце концов, на Константинопольском синоде 1341 г. в храме Св. Софии произошел генеральный диспут Григория Паламы с Варлаамом, после чего Собор принял положения Паламы, учение Варлаама было осуждено как ересь и сам он предан анафеме. Это решение незадолго до своей смерти успел поддержать и сам василевс Андроник III Палеолог (1323–1341 гг.)

Однако споры между паламитами и варламитами не закончились. К числу горячих, ярых антипаламитов присоединились диакон, монах Григорий Акиндин (дословно «Безопасный») (ок. 1300 — ок. 1348 гг.), болгарин или славянин из пограничного с Византией македонского Прилепа, друг Варлаама, пользовавшийся большим влиянием при дворе императрицы Анны Савойской и малолетнего Иоанна V Палеолога, и ненадолго — даже Патриарх Иоанн Калека (1341–1347 гг.). Страсти разгорались. Акиндин, отнюдь не оправдавший свое прозвище, выступил с рядом опасных трактатов, в которых называл Григория Паламу и прочих афонских монахов виновниками церковных смут. Теперь Палама писал уже опровержения против Акиндина. Следует заметить, что именно в этой полемике и креп исихасм.

Тем не менее, уже в 1342 г. Патриарх велел сжечь сочинения Паламы, а через два года он был осужден собором, пытался скрыться из Константинополя, но был арестован по обвинению в агитации в пользу Иоанна Кантакузина и отправлен в тюрьму, где провел три года. Лишь в 1347 г., когда произошла смена Патриархов, в осажденном и опустошенном бубонной чумой Константинополе прошел еще один собор, осудивший учение Акиндина и оправдавший Григория Паламу. Опального монаха-священника освободили и даже возвели в сан архиепископа Фессалоники.

Акиндина же, осужденного уже на соборе 1341 г., три года прятала Ирина, пользовавшаяся большим влиянием, необыкновенно властная, престарелая игуменья столичной обители Христа Филантропа («Человеколюбца»), бывшая невестка василевса Андроника II Старшего, овдовевшая в 16 лет. Она была очень жестким противником Паламы, который последними словами поносил ее в своих сочинениях. Как бы то ни было «Безопасному» не повезло ни с друзьями, ни с противниками: запутавшись в перипетиях борьбы, он умер в изгнании в возрасте 48 лет.

Таким образом, гражданская война совпала с величайшим бедствием тех лет — пандемией чумы 1347–1348 гг., проходивших в условиях кризиса в византийской Церкви и ожесточенных споров мистиков, сосредоточенных вокруг вопроса о возможности опытного познания Бога в Его Сущности посредством уединенной и непрерывной мистической «умной молитвы». Дискуссии относительно опытного познания Бога в Его Сущности, а не в Его творениях, в контексте средневекового христианства были не новы, но в 1340-х гг. они приобрели главенствующее значение и, в определенной мере, связь с гражданской войной, главным образом потому, что основные сторонники мистицизма, как, например, ученый Григорий Палама, были также и верными соратниками Иоанна Кантакузина, к слову, противника союза с Римской Церковью и ориентации на Запад.

После длительной и ожесточенной полемики, лишь усилившей в Ромейском царстве и без того высокий накал идеологической нетерпимости, победу все же одержали исихасты, доказывавшие, что мудрость, любовь, милость и благодать Божия, как и Фаворский Свет, тоже являются Божественными энергиями. Ими и преодолевается пропасть между миром сим и потусторонним. На зловещем фоне продолжавшей опустошать Константинополь эпидемии «черной смерти» , одной из самых свирепых в истории человечества, Поместный собор 1351 г. во Влахернском дворце, дабы положить конец раздорам в Церкви, торжественно признал Православие исихастов, провозгласил исихасм официальной доктриной, то есть официальным каноническим учением византийской Церкви. Его положения были включены в Синодики Православия — особую церковную службу, во время которой предавались анафеме противники учения Паламы, все прочие враги Православной Церкви и возглашалась вечная память ее ревнителям. Более того, сам бунтарь Григорий Палама, страдавший за свои идеи вплоть до тюремного заключения и отлучения от Церкви, через десять лет после кончины в Фессалонике, будет канонизирован на Константинопольском синоде 1368 г. при Патриархе Филофее, который напишет Житие и службы новому православному святителю.

В перипетии религиозных дебатов, как уже не раз бывало, оказались втянуты самые широкие слои простого народа, стремившегося отстоять веру своих предков, не любившего латинов и видевшего в натиске турок предвестие апокалиптического конца Ромейского царства. Сторонники Кантакузина, думая стабилизировать внутриполитическое положение, стали под знамя паламизма и поддержали исихастов. Возвышенная идеология Паламы с его призывами к глубокому смирению, терпению, бедности, уединению и полному отречению от действительности, была объективно выгода им, приверженцам старых традиций, хотя теперь за ними и стояли стагнация и застой. Враждебная Кантакузину правительственная партия и противники мистики, наоборот, осознавали трагизм ситуации. Для них был характерен антипаламизм и верность ортодоксальному Православию, то есть привычному мировоззрению, но они же часто заимствовали аргументацию у западных богословов, готовы были идти на идеологические уступки католицизму, ожидая помощи Папы. Сам Палама поэтому был брошен в тюрьму, но и его главный противник, Варлаам вынужден был бежать на Запад. Меч веры вновь был вынут из ножен, чтобы кромсать и чужих, и своих.

Признание исихасма официальным учением Греческой Церкви, его доминирование имело не только религиозное, политическое, но и культурное значение для Византии. Хотя он ограниченно повлиял на повседневный уклад жизни (это была преимущественно монашеская аскетическая практика), в ромейском обществе ощутимо сократилось изучение естественных наук, истории, литературы, музыки, стало уменьшаться количество высокообразованных интеллектуалов. И не удивительно. Ведь исихасты, при всем их смирении, резко ополчились на «эллинские науки» и даже объявили их губительными для спасения души. В частности, Палама в «Триадах» объявил стремление посвятить свою жизнь светским наукам делом предосудительным и даже демоническим. Такой обскурантизм исихастов не мог не принести свои, отнюдь не лучшие плоды.