Сергей Сорочан - Ромейское царство

В борьбе со своими внутренними врагами Иоанн Кантакузин неоднократно прибегал к помощи своего старого друга Умура-паши, напомним, правителя турецкого эмирата Айдын со столицей в бывшей византийской Смирне. Его не смущало даже то обстоятельство, что против Умура довольно успешно сражались силы западной антитурецкой коалиции: латины в итоге прикончат пашу под Смирной в 1348 г. Уже до этого, в 1345 г. Кантакузин, опередив в переговорах представителей Иоанна V Палеолога, заключил еще более могущественный военный союз с османским правителем, эмиром Орханом Гази (1326–1362 гг.), отряды которого не раз вторгались в ближайшие к Константинополю районы Фракии, окончательно превратившиеся, по словам византийского историка Никифора Григоры, «…в обиталище зверей». Чтобы скрепить союзные отношения, на следующий год он собственноручно, после торжественной церемонии, полагающейся при замужестве ромейских принцесс, отдал Орхану в жены свою дочь, красавицу Феодору, перед этим короновавшись в Адрианополе под именем Иоанна VI. Ради победы своей партии и достижения своих, как ему казалось, спасительных для Ромейского царства замыслов он пошел на беспрецедентное унижение Византии: дочь христианского императора, хотя ей и позволили сохранить веру, отправилась в гарем мусульманина — «неверного и варвара», только потому, что тот воспылал к ней сильнейшей статью и это было выгодно ее отцу. Честь гордых ромеев была поругана в очередной раз.

Как записал Никифор Григора, когда Иоанн VI в припадке бешенства решил призвать турок, он бросил роковую, по своему пророческую фразу: «Если не я, то и он (Иоанн V) пусть не царствует! Пусть вообще не над кем будет царствовать!». Но даже если таких слов не было, современники вполне справедливо отмечали его вину. Не будучи «туркофилом», именно Кантакузин первым стал использовать во внутренних междоусобицах турецкие отряды как военных партнеров, имея над ними эфемерную власть, и, что особенно печально, начал селить своих хищных, стремившихся к обогащению союзников во Фракии, тем самым «указав им путь» в европейские владения ромеев. Впрочем, этим грешил не только он. Справедливости ради надо заметить, что амбициозная императрица Анна Савойская, действовавшая от имени своего сына Иоанна V тоже пыталась нанимать отряды турок-сельчуков, которые не столько служили ей против Кантакузина, сколько беззастенчиво грабили византийские земли и опустошали окраины Константинополя. Надежды «нанимателей» на то, что, когда отпадет надобность, — турки уйдут, нельзя назвать иначе как наивными.

В конце концов, Иоанн Кантакузин в холодную ночь со 2 на 3 февраля 1347 г. сумел проникнуть в Город через подкоп под Золотыми воротами, который проделали его сторонники изнутри, и с немногочисленным войском из латинов-италийцев укрепился в находившейся при воротах крепости-цитадели. Ему удалось заключить мир со своим юным соперником, «законным» василевсом, 14-летним Иоанном V Палеологом, которого он тут же обвенчал со своей младшей дочерью Еленой. В обретенной им столице Ромейского царства свирепствовали голод и нищета. Даже «храм храмов» Империи — прославленная Св. София не действовала и стояла с обвалившейся стеной.

Действуя весьма осмотрительно, победитель удержал свои войска от грабежей, объявил о свержении регентства, об амнистии всем своим противникам и весной был еще раз, но уже вполне официально коронован Константинопольским патриархом в храме Богоматери Влахернской. Решение о его отлучении от Церкви было отменено. Согласно достигнутому компромиссному соглашению, Иоанну VI Кантакузину в течение десяти лет должна была принадлежать вся полнота власти в Ромейской державе. Затем его зять, младший Иоанн становился соправителем с равным статусом василевса и автократора. Символично, что все это произошло как раз в страшный канун накатывавшегося на Ближний Восток, Византию и остальную Европу чудовищной пандемии бубонной чумы, занесенной зараженными блохами и крысами, — той самой «черной смерти», колоссальные потери которой за пять лет изменят мир и заставят его начать жить по новому.

В разгар этого бедствия, в 1349 г. пришла очередь и отрезанной от Ромейского царства Фессалоникской «республики»: окруженные кольцом осады, зилоты недолго смогли сопротивляться. Без союзников, разобщенное внутри и изолированное от внешнего мира извне, городское движение оказалось обречено на неудачу. Иоанн VI в очередной раз призвал к себе на помощь сербов и турок, которые довершили дело. «Республика» героически отстаивала независимость, даже начала вести переговоры о союзе с достигшим пика своего могущества сербским царем Стефаном Душаном, пытаясь заинтересовать его, но силы были явно неравны. После того, как предводитель зилотов Андрей Палеолог бежал к сербам, тайный кантакузинист, архонт Алексей Метохит, сдал город подошедшим правительственным войскам обоих василевсов, предварительно натравив бедноту на городских моряков, главную опору зилотов. Митрополитом Фессалоники был поставлен Григорий Палама — духовный лидер исихастов, которые закрепили свою победу с приходом Кантакузина на константинопольский престол. Последний оплот антифеодальной борьбы пал. А с ним развеялись и слабые надежды на иной путь развития, чтобы спасти исчезающую, агонизирующую Империю ромеев от засилья динатов и иноземцев.

Приход к власти группировки провинциальной знати во главе с «вынужденным императором» Иоанном VI Кантакузином не мог спасти византийское государство, оказавшееся в катастрофическом положении. Экономически и политически сильная крупная землевладельческая знать, динаты победили, но их победа оказалась «пирровой». Подобно пресловутому полководцу древности — Пирру, Кантакузин тоже мог бы воскликнуть: «Еще одна победа, и я погиб!». Динаты и поневоле принужденный к власти царь остались без прогрессивных перспектив в жутко опустошенной стране. По сути дела, править было некем.

Война 1341–1347 гг. и конфискации Стефана Душана в пользу своих воинов нанесли Ромейскому царству судьбоносный смертельный удар. Хозяйство, финансы страны лежали в разрухе. Разоренное население уже не могло платить подати, приходилось прибегать к чрезвычайным источникам доходов, молить о займах, пожертвованиях. Государство заметно обеднело даже по сравнению с недавним скромными бюджетом времен Андроника II. Иперпирон обесценивался с каждым днем, а италийцы взвинчивали цены на продовольствие, в любой момент прерывая снабжение, которое зависело теперь только от них. От былого процветания Фракии, Македонии, Фессалии и других балканских провинций, превращенных в подобие пустыни, разграбленных и сожженных, не осталось и следа. На дорогах свирепствовали разбойники. Большинство островов Эгейского моря и значительная часть сельскохозяйственных территорий были потеряны. Ко всему прочему, как уже сказано, весной 1347 г., когда Кантакузин наконец вернулся в Константинополь, до Ромейского царства, а через год и до остальной охваченной смертным ужасом Европы добрался жуткий вал «черной смерти», от которой погибло не менее третьей части населения и без того обескровленной страны. Особенно пострадал многолюдный до этого Константинополь: к XV в. в столице осталось всего 40–50 тысяч человек, — каждый десятый из прежде живших, тогда как османов, державшихся вдали от густонаселенных центров, эпидемия по большей части не затронула. Несчастные ромеи получили еще одно яркое подтверждение того, что силы небесные отвернулись от них, карая за тяжкие грехи.