Сергей Сорочан - Ромейское царство

Правда, Мануилу, сыну и наследнику Иоанна V, обосновавшемуся в Фессалонике, удалось собрать кое-какие военные отряды Фессалии и на некоторое время вдохнуть в них боевой дух, но разъяренный султан в ответ напал на Фессалонику. Весной 1387 г., чтобы спастись от кровопролития и разграбления после трехлетней осады, город открыл ему ворота. Проклиная трусость фессалоникийцев, Мануил накануне отплыл из Фессалоники, но Иоанн V решил наказать его и сослал на остров Лемнос, хоть таким показным демаршем надеясь умилостивить своего грозного сюзерена — султана.

В конце 1390 г. пал восставший против турок последний важный византийский центр сопротивления в Малой Азии — город-крепость Филадельфия, славившийся своими оружейными мастерами, причем армии османов при этом помогали греческие отряды, которые Мануил II, ставший к тому времени василевсом, и его молодой племянник Иоанн, сын мятежного Андроника, несмотря на взаимную лютую вражду, будучи заложниками обстоятельств, вынуждены были послать Баязиду I (1389–1402 гг.), многозначительно принявшему титул «султана Рума» (то есть Рима). С гневом и стыдом писатель Иоанн Хортасмен вспоминал о том, как «…варвары нашему благочестивейшему василевсу не давали, как говорится, ни часу продыха, но гоняли его туда и сюда по всему миру и с его помощью приводили под свою власть еще не порабощенные города». К примеру, в завоеванную Филадельфию первыми, как представители османской армии вошли упомянутые Мануил и Иоанн.

Но даже такая откровенно унизительная поддержка не зачлась ромеям, не смевшим ослушаться злорадствующего султана. Тот явно пытался спровоцировать войну, прекрасно понимая, что ответ на нее будет самоубийством для ромеев. Действуя в этом направлении и внимательно следя за событиями в Константинополе, он потребовал срыть укрепления Золотых ворот: незадолго перед этим в них пытался отсидеться Иоанн V во время очередной омерзительной грызни его со своим внуком, Иоанном VII, сыном Андроника, в которую было бурно вовлечено все население Города от мала до велика.

Османский гнет стал еще более тяжелым. Во время приступов жестокости султан издевался над византийскими послами, калечил их. В 1394 г. Фессалоника, второй по величине и богатству византийский город, еще раз был взят штурмом, сокрушен, часть его населения вырезана. После этого Баязид потребовал устроить в Константинополе турецкие казармы, передать судебные разбирательства между христианами и мусульманами исламским судьям-кади и призвал Мануила идти с ним в поход против Венгрии. Он зловеще предупредил василевса: «Если не хочешь повиноваться мне, запри ворота своего города и царствуй внутри его; все, что лежит за стенами вне города, все мое». Поняв, что пытаться умиротворить такое непредсказуемое чудовище невозможно, Мануил II Палеолог ответил отказом на предъявленный ультиматум и стал готовится к войне. Несколько месяцев спустя появились войска османов, которые начали очередную осаду Константинополя, надеясь отрезать его от всяких сообщений и взять измором.

На сей раз блокада христианской твердыни длилась с перерывами долгих семь лет. В бедствовавшей столице свирепствовали голод и болезни. Лишь построенные тысячу лет назад мощные оборонительные сооружения города, которые османы называли «костью в горле Аллаха», да море, как встарь, еще спасали ромеев, несмотря ни на что, не прекращавших борьбу. Турки пока не могли ни прорвать сложный тройной пояс стен, ни конкурировать с искусными византийскими и особенно италийскими моряками, которые доставляли в Константинополь продовольствие, оружие и подкрепления. По свидетельствам современников, осажденные разбирали на топливо дома, чтобы обогреться и приготовить пищу. Но положение становилось все более безнадежным. Судьба Ромейского царства повисла на волоске.

Теперь мощь наступательного порыва османов и особенно их грозный демарш в отношении Венгрии не могли не встревожить Запад, наконец всерьез почувствовавший непосредственную угрозу и попытавшийся объединиться перед лицом нависшей опасности. Однако Крестовый поход против турок, в котором принял участие цвет христианского рыцарства Венгрии, Франции, Германии, Италии, Чехии, Польши, Валахии и Родоса, обернулся трагедией. Безжалостный, скорый на решения, сверхэнергичный Баязид, в очередной раз оправдавший свое турецкое прозвище Йылдырым — «Молниеносный», оставив обложенный Константинополь, стремительно двинулся к Дунаю с 15-тысячной армией, и здесь, при Никополе 25 сентября 1396 г. достаточно мощное, насчитывавшее без малого десять тысяч человек, но пестрое объединенное христианское войско европейских народов, возглавленное венгерским королем и будущим императором Священной Римской империи Сигизмундом Люксембургским (1387–1437 гг.), было наголову разбито талантливым полководцем. Воспользовавшись недисциплинированностью, беспечностью, горячностью бургундских рыцарей во главе с графом Жаном де Вьеном, вообразивших себя непобедимыми героями-крестоносцами минувших славных времен, османы переломили в свою пользу ход неудачно начавшегося для них сражения, пробили своей конницей страшную стену из вражеских мечей, копий, щитов, лат, крестов и хоругвей и в итоге пленили несколько тысяч человек. Они обезглавили всех, включая присланных Папой священников, прямо на поле боя, сохранив жизнь только трехстам наиболее знатным рыцарям, да и то лишь потому, что психически нездоровый, или, что называется, не от мира сего, французский король Карл VI Валуа (1380–1422 гг.) заплатил за них султану колоссальный выкуп — 200 тысяч дукатов — около тонны золота. Когда Сигизмунд, спасшийся в Константинополе, возвращался через Дарданеллы домой, султан выстроил на берегах пролива оставшихся в живых пленников, которые слали проклятия вслед удалявшейся королевской галере, в то время, как османы, издеваясь, насмешливо предлагали королю сойти с корабля и освободить своих воинов. Такой итог первой открытой, значительной пробы сил османов и западного христианского мира не предвещал для него ничего хорошего. Этой битвой Баязид надолго устрашил рыцарей всей Европы и гордился ею как началом дальнейших побед над неверными, исподволь замышляя новые походы на Запад, когда управится с Константинополем.

Между тем константинопольцы со страхом наблюдали, как на противоположном берегу Босфора быстро растет громада Анатоли Хиссар — «Анатолийской крепости», которую Баязид возводил, стремясь покончить с византийской столицей. Обстановка на востоке становилась совсем скверной. В конце XIV в. многим казалось, что с Ромейским царством все кончено. Даже традиционно верная Москва колебалась, считать ли вассала мусульман наследником Константина Великого и тем более духовным проводником православного мира.