Сергей Сорочан - Ромейское царство

Уже Юстин II Младший (565–578 гг.), сын Вигилантии, единственной сестры Юстиниана, к слову, женатый на племянницы Феодоры, Софии, сменив на троне великого императора, сетовал в одной из своих новелл: «Мы нашли казну разоренной долгами и доведенной до крайней нищеты, и армию до такой степени расстроенной, что государство предоставлено беспрерывным нашествиям и набегам варваров». Отчасти это было риторическое преувеличение, но за ним все же маячила мрачная тень реальности. Денег действительно не хватало прежде всего в частной казне нового императора, который должен был покрыть громадные долги Юстиниана, а враги наседали. Дополнительные расходы Ромейского царства только на дипломатию с аварами, причем не умную, составили за период правления Юстина II около пятнадцати кентинариев золота, тогда как на переговоры со все более наглевшими персами ушло более чем три тысячи фунтов золота. Персидские войны, шедшие почти все время правления этого императора, обошлись византийским финансам в двести кентинариев. Не менее затяжная Аварская война с ее набегами на Дунае стоила не на много меньше.

Очень тяжелым явилось вторжение на Балканы в 577–578 гг. ста тысяч крушивших все славян. Из-за этого регион не додал казне несколько сот фунтов золота налоговых сборов. Правда, остальные театры военных действий — в Италии, Испании и Африке не требовали крупных дополнительных затрат. По настоящему опустошительными оказывались лишь один-два набега варваров (славян, гуннов, арабов) за десятилетие, остальные варварские рейды не привели к заметным финансовым потерям казны. Это обстоятельство позволяло провинциям залечивать раны и худо-бедно восстанавливать свою экономику.

Надо было спасать то, что можно было спасти, исправлять прежние упущения. Строительство теперь велось куда экономнее, упор в нем делался на частные средства и ресурсы местных Церквей. Уменьшение государственных расходов произошло и за счет сокращения дополнительных затрат — свертывания программ заморских походов и неуемной пропаганды власти императора во время празднеств. Немалые издержки в войне с персидским шахин-шахом несколько окупились благодаря захваченной на иранской территории добыче, хотя соотношение все равно было не в пользу награбленного. Как поздно понял Юстин, выгоднее было идти по пути дяди и не задираться, а откупаться от врагов казенным золотом. Правда, в состав Империи вошли части Персоармении , а также Ивирия и Свания на Кавказе, но доходы, полученные с них, оказались минимальными из-за зыбкости византийской власти в этих землях. Ромейские победы чередовались с ожесточенными персидскими контратаками, успеху которых способствовали несогласованность в действиях византийских командующих и упадок дисциплины в их войсках. Сам император видел в происходившем лишь несчастья, посылаемые карающим Господом за грехи, в частности, за исповедание монофиситства, отчего стал преследовать, лишать привилегий клир монофиситов и изгонять их монахов. Не выдержав бремени ответственности, в итоге он впал в буйное помешательство с приступами безумной ярости и попытками выброситься из окна.

Экономика оказалась перенапряжена, народ беднел, демографический спад нарастал. Надо было все время изыскивать доходы для покрытия дополнительных, чрезвычайных расходов. Имперские чиновники всячески ухищрялись, добывая средства. Ближайшие преемники Юстиниана оказались поневоле втиснутыми в кильватер кризисной финансовой политики, на которой лежала тень их великого предшественника. Поэтому время с 555 по 610 гг. принадлежит к одному из сложных периодов византийской истории. Сами современники с удивлением вопрошали: «Куда же исчезли богатства ромеев?».

Экологические беды, особенно поднятые в атмосферу планеты выбросы вулканов, зловещими символами которых стали периодические затемнения Солнца, вызвали похолодание, что не могло не отразиться на жизни и хозяйстве ромеев. Эпидемии, занесенные с Ближнего Востока, от различных варваров, с которыми пришлось тесно столкнуться в годы войн, свирепствовали внутри страны. Проникнув через порт Клисму на Красном море, а возможно, и через город Пелусий, уже с 541 г. началась пандемия — циклически возвращающаяся эпидемия страшной чумы, которая смертоносным валом пронеслась по землям Ромейского царства, чтобы потом возвращаться вновь и вновь. Исключительно заразная и исключительно смертоносная бацилла Йерсена, палочка, вызывающая бубонную чуму, будет открыта лишь в конце XIX в. А тогда, в кошмарное лето 542 г., даже укусы вездесущих блох, переносивших палочку Yersinia pestis, гарантировал инфекцию. Если она поражала легкие, возникали болезненные опухоли у лимфоузлов, и смерть наступала в течение недели; если она попадала в кровь, по всему телу появлялись черные пятна, и жертве оставалось жить не больше дня. По рассказам очевидцев, в Константинополе, особенно жестоко пораженном болезнью, не хватало живых, дабы ежедневно хоронить новые и новые тысячи умерших. Почерневшие трупы, изуродованные гнойными бубонами и папулами, валялись на улицах, и поднимавшаяся от них жуткая вонь отравляла живых. Дома, корабли с их экипажами, почтовые станции на дорогах превращались в могилы. Везде можно было видеть брошенный, дичавший скот и неубранные поля. Среди заболевших оказался сам император Юстиниан I, чудом выживший. Мертвецов, число которых стремительно росло, на повозках вывозили в поля, виноградники, сады, пустующие цистерны для воды, ими доверху наполняли крепостные башни, которые превратились в гигантские могильные ямы.

В 558 г. «Юстинианова» чума вспыхнула с новой силой и периодически, около восемнадцати раз возобновлялась до середины VIII в. в интервалах от десяти до 24 лет. В итоге, уже к 600 г. инфекционные болезни унесли жизни почти 40 % (около 12 миллионов) всех жителей Ромейского царства, изменив само видение мира и общества. Демографический спад помог избежать продовольственного кризиса в стране, но особенно остро сказался на численности горожан, армии и, хотя в целом слабо затронул экономику, снизил поступление налогов.

Испепелив немалые силы в разожженном ею же костре «отвоевательных» войн, Византийская империя, как и следовало ожидать, не смогла удержать всех захваченных земель. Рост недовольства во всех слоях населения, как следствие, привел к снижению потенциальной мощи и обороноспособности страны. Ее удаленные от Константинополя анклавы учились выживать самостоятельно и не всегда это получалось удачно. В 568 г., всего через три года после смерти Юстиниана, свирепое германское племя лангобардов, дословно — «длиннобородых», проделав перед этим по Европе долгий путь из Скандинавии, под угрозой со стороны кочевников-аваров вторглось в долину реки По, поселилось в недавно отвоеванной ромеями у готов северной Италии. Оно постепенно усиливалось и, несомненно, намеревалось прибрать к рукам весь Апеннинский полуостров. В центральной части этого полуострова и на юге — в Сполето и Беневенто лангобарды создали ряд самостоятельных племенных герцогств. Это был самый тяжелый удар. Правда, у Империи здесь остались хорошо укрепленный североиталийский город Равенна с прилегающей обширной областью из нескольких крупных городов (Пентаполь — «Пятиградье»). Отдельные лангобардские герцоги стали служить византийскому императору на правах союзников, участвуя в военных походах за пределами Италии. Такое раздробление лангобардских сил не позволило варварам захватить весь полуостров полностью. Но от завоеваний практически не пострадал лишь огромный остров Сицилия, который лежал на границе с Апулией и Калаврией — под «каблуком» и «носком» «Итальянского сапога», и представлял собой богатейшие владения Империи. Византийские императоры, церкви Рима и Равенны, уцелевшие италийские сенаторы долгое время располагали здесь своим имуществом.