Павел Щеголев - Первенцы русской свободы

2) Неизвестно ли вам, где именно проживает ныне сочинитель А. Пушкин?»

Молчанов дал следующий ответ:

«не донёс я об этих стихах, ибо не прилагал к ним никакой важности. — Верно, не дал бы их человеку, которого едва знал, ежели бы считал их важными. Не могу знать, где сочинитель оных стихов находится, и никогда не был с ним знаком».

Леопольдов на вопросы Комиссии дал следующий ответ:

«Честь имею ответствовать Комиссии следующее:

1) Стихи получены мною от г. Молчанова в конце июля месяца минувшего года.

2) Оные стихи написаны были на жёлтой четвертушке.

3) Чьею рукою они писаны, мне неизвестно.

4) Надписи на оных: на 14 декабря — не было; я поставил сам оную в соответственность содержания оных.

5) Экземпляр, полученный мною от г. Молчанова, я с человеком отослал назад ему; следовательно, он у него должен быть.

6) Стихи, списанные с экземпляра, взятого мною у г. Молчанова, и письмо К. Рылеева к жене его (которое я получил не от г. Молчанова), писаны собственною моею рукою.

7) Сочинитель оных мне неизвестно где проживает.

Передача же или временное оставление оных стихов у одного знакомца (тогда жившего в Москве калужского помещика 14 класса Коноплева), через которого обнаружились оные пред Правительством, известно высшему начальству, которое положило начало сему делу».

Вполне естественно было спросить теперь у Леопольдова, почему же он, сознавая возмутительность этих стихов, не донёс о них по начальству, да ещё собственноручно поставил точку над i: переписав их, дал им заглавие «на 14 декабря». Леопольдов 13 января дал следующий любопытный ответ:

«Медлительность в обнаружении оных стихов правительству происходила от следующих причин: 1) Потребно было время разведать, не известны ли уже оные стихи правительству; ежели они были бы известны, то в таком случае донос мой был бы не у места. 2) Начальство высшее в то время переезжало из С.-Петербурга в Москву по случаю Высочайшей Коронации Их Императорских Величеств; посему и самое Его местопребывание меня в этом деле могло затруднять. 3) Я имел нужду немедленно отправиться к родителю, для оказания ему пособий».

Приписка сверху: «на 14 декабря» «сделана мною без всякого другого намерения, кроме того, что они, как заметно, изображают историю 14 декабря 1825 года».

Теперь Комиссии предстояло разыскать тот экземпляр стихов, который, по словам Алексеева, написан им, передан Молчанову, от него перешёл к Леопольдову и, по словам последнего, был возвращён им Молчанову. Когда Комиссия сообщила Молчанову данный Леопольдовым ответ, Молчанов решительно высказал, что он от Леопольдова стихов этих обратно не получал. В доказательство он просил привести его к присяге. На запрос Комиссии о возникшем недоразумении Леопольдов дал пояснение:

«Собственными руками тех стихов я точно не отдавал г. Молчанову, а отослал их с человеком г-жи Вадковской, которого имя Василий. Мне неизвестно, отчего он ему не доставил. Но однако ж на другой день за столом я г. Молчанова спрашивал, получил ли он оные; он отвечал, что он не получал; спросил того человека, с которым я отослал оные стихи, но его не было. И господин Молчанов заключил со мною сию речь тем, что он спросит у него и возьмёт. В чём я также готов дать присягу. — Время же, как могу припомнить, 27-е число июля.

а) Генеральша Вадковская имеет жительство в Москве, в Каретном ряду, в собственном доме, при ней находится и сей человек» [816].

На очной ставке 13 генваря Молчанов резко высказался против слов Леопольдова. Он заявил, что Леопольдов выдумал весь разговор, и готов был подтвердить истину своих слов на кресте и Евангелии. А Леопольдов на очной ставке утверждал:

«Мне неизвестно, получил ли г. Молчанов стихи, отосланные мною с показанным человеком, несмотря на решительный отказ от разговора, бывшего между нами во время стола (разумеется негласно), я подтверждаю данное мною мнение, как такое, в котором ни одного слова нет выдуманного, и готов со всею откровенностью утвердить то также перед Святым Крестом и Евангелием».

Оставался один путь разыскать истину: найти того человека, который, по словам Леопольдова, отнёс стихи Молчанову. Московский обер-полицмейстер, по предложению комиссии, расследовал дело, допросил всех четырёх Васильевых, которые оказались в услужении у г-жи Елагиной и её дочери генеральши Вадковской, и бывшего в слугах у Леопольдова Владимира Гаврилова. Все они показали, что никогда ни с кем из них никаких бумаг Леопольдов не посылал прапорщику Молчанову, и объяснили, что Леопольдов жил на даче их господ в одном доме с прапорщиком Молчановым. 21 января обер-полицмейстер сообщил Комиссии результаты своих розысканий.

Тем временем шли розыски сочинителя А. Пушкина. Комиссия не получила указаний о его местожительстве от допрошенных ею 12 января лиц, но 12 же окольными путями она осведомилась о том, что А. Пушкин находится в Пскове, потому что 12 же Комиссия отправила секретное отношение псковскому гражданскому губернатору [817]. В нём Комиссия вкратце излагала ход разбирательства по делу Алексеева и приводила мнение великого князя Михаила Павловича, который полагал, между прочим, необходимым «истребовать от Сочинителя стихов А. Пушкина показания: его ли действительно сочинения известные стихи, с какою целию им сочинены они и кому от него переданы? и если Комиссия почтёт нужным, то вызвать и самого Пушкина».

«На основании чего — читаем в отношении — ныне Комиссия военного суда, осведомлясь, что означенный А. Пушкин проживает в г. Пскове, покорнейше просит ваше превосходительство об отобрании от него, Пушкина, вышеизъяснённого показания и о доставлении такового в сию Комиссию со всевозможною скоростью, не оставить сделать ваше распоряжение; в случае же выезда оного из г. Пскова куда-либо в другое место, соблаговолить приказать, кому следует, разведать о том обстоятельнее и, по узнании о настоящем его местопребывании, поспешить сообщить прямо от себя к тамошнему начальству об отобрании от него, Пушкина, сказанного показания и о последующем почтить Комиссию вашим уведомлением.

Причём Комиссия почитает долгом вашему превосходительству присовокупить, что дело о штабс-капитане Алексееве Высочайше повелено кончить немедленно и самопоспешнейше, и что по оному теперь, кроме одного только показания А. Пушкина, все прочие затем сведения Комиссиею уже собраны».

А 13 января, т. е. на следующий день, Комиссия, получив, очевидно, новые указания на то, что Пушкин находится в Москве, обратилась с отношением к московскому обер-полицмейстеру. Здесь вопросы Пушкину формулированы несколько иначе:

«По делу… — относилась Комиссия к обер-полицмейстеру, — нужно отобрать суду показание от прикосновенного к оному делу А. Пушкина: им ли сочинены известные стихи, когда, с какою целью они сочинены,почему известно ему сделалось намерение злоумышленников, в стихах изъявленное, и кому от него сии стихи переданы . В случае же отрицательства, не известно ли ему, кем оные сочинены» [818].