Павел Щеголев - Первенцы русской свободы

Крайне характерно то, что ни псковскому губернатору, ни московскому обер-полицмейстеру Комиссия не сообщила текста стихов, ограничившись одним только термином «известные» стихи. Точно все лица и учреждения должны были сразу понимать, в чём дело.

Псковский губернатор ответил 21 января (в Комиссии же бумага была получена 25 января), что действительно А. Пушкин, коллежский секретарь, перед сим находился в г. Пскове, но ныне находится в Москве, а поэтому он, губернатор, отправил запрос суда московскому полицмейстеру [819]. Но помощь псковского губернатора оказалась излишней, потому что уже 22 января Комиссия заслушала следующую бумагу.

Московского

обер-полицмейстера

Канцелярия.

Стол 6.

19 генваря 1827 года. № 38.

22 генваря 1827 г. (Помета о дне получения.)

Секретно.

В Комиссию военного суда, учреждённую лейб-гвардии при Конноегерском полку:

Вследствие отношения ко мне оной Комиссии от 13 сего Генваря за № 4 призывал я к себе сочинителя А. Пушкина и требовал от него изъяснённое в том отношении показание, но г-н Пушкин дал мне отзыв, что он не знает, о каких известных стихах идёт дело, и просит их увидеть и что не помнит стихов, могущих дать повод к заключению, почему известно ему сделалось намерение злоумышленников, в стихах изъяснённых, по получении же оных он даст надлежащее показание. — О чём Комиссию имею честь уведомить.

Собственно говоря, теперь оказывалась необходимость взять А. Пушкина, но Комиссия избавила Пушкина от «доставления» в Новгород. Выслушав вышеприведённое отношение, она постановила:

«для выиграния времени, как в отобрании от Сочинителя Пушкина того требующего показания по делу подсудимого штабс-капитана Алексеева, так равно и в самом даже окончании оного, ожидаемом вышним начальством, послать к г. московскому обер-полицмейстеру список с имеющихся при деле стихов, в особо запечатанном от Комиссии конверте на имя самого А. Пушкина и в собственные его руки; но с тем однако ж, дабы г. полицмейстер по получении им означенного конверта, не медля нисколько времени, отдал оный лично Пушкину и, по прочтении им тех стихов, приказал ему тотчас же оные запечатать в своём присутствии его, Пушкина, собственною печатью и таковою же другою своею; а потом сей конверт с обратным на нём надписанием на имя Комиссии по секрету, а следующее от него А. Пушкина противу отношения Комиссии от 13-го генваря за № 4-м надлежащее показание по взятии у него не оставил бы, в самой наивозможной поспешности, доставить в сию Комиссию при отношении».

Дело совершалось, действительно, очень быстро. 30 января Комиссия уже заслушала следующее отношение:

Московского

обер-полицмейстера

генерал-майора Шульгина

2-го 27 января 1827.

Москва.

№ 58.

Полу<���чено> Утром 30 генваря 1827 г.

Секретно

В Комиссию Военного суда, учреждённою лейб-гвардии при Конно-егерском полку.

Вследствие отношения оной Комиссии от 22-го, а мною полученного 26-го сего января за № 5 с приложением в особо запечатанном ею конверте на имя сочинителя А. Пушкина списка с тех стихов, о коих производится оною комиссиею дело и нащет которых она требует показания у Пушкина, — я, приглася его к себе, отдал ему тот пакет лично, который им при мне и распечатан. — По отобрании же от него г. Пушкина против отношения ко мне от 13-го января за № 4 надлежащего показания, оное вместе с теми стихами запечатаны в присутствии моём его собственною печатью и таковою же моею в особый конверт, который с обратным надписанием на имя комиссии при сём честь имею препроводить.

Итак, 27 января 1827 года Пушкин имел удовольствие видеть в кабинете московского обер-полицмейстера свои «известные» стихи в копии Леопольдова. Чрезвычайно любопытно отметить, что Пушкин перечёл копию и не мог удержаться от того, чтобы не исправить замеченных им описок. Он сделал три поправки. Так, в стихе: «Я славил твой небесный трон» — он исправил « трон» на гром; в стихе: «И пламенный трибун изрёк во страхеполный» он, вместо во страхе, написал: « восторгаполный» и, наконец, сделал ещё очень важную поправку, не вошедшую до сих пор ни в одно издание:

В слове « бредит» он зачеркнул букву «е» и надписал сверху «о» — « бродит».

Затем Пушкин написал своё объяснение, которое заняло три страницы листа писчей бумаги, как мы и печатаем, сохраняя размер и расположение строк [820]:

[1]

Сии стихи, действительно, сочинены мною. Они были написаны гораздо прежде последних мятежей и помещены в Элегии Андрей Шенье, напечатанной с пропусками в собрании моих Стихотворений.

Они явно относятся к Французской революции, коей А. Шенье погиб жертвою. Он говорит:

Взятие бастилии, воспетое Андреем Шенье.

Присяга du jeu de paume [822]и ответ Мирабо: Allez dire à votre maître etc. [823]

И пламенный трибун и проч. Он же Мирабо.

Уже в бессмертной Пантеон Святых изгнанников входили славны тени (II, 398).

Перенесение тел Вольтера и Руссо в Пантеон.

[2]

Пантеон.

Мы свергнули царей — — —

в 1793.

Убийцу с палачами

Избрали мы в цари

Робеспьера и Конвент.

Все сии стихи никак, без явной бессмыслицы не могут относиться к 14 декабрю. Не знаю кто над ними поставил сие ошибочное заглавие. Не помню кому мог я передать мою Элегию А. Шенье.

Александр Пушкин.

27 января

1827

Москва.

[3]

Для большей ясности повторяю, что стихи известные под заглавием: 14 декабря, суть отрывок из Элегии, названной мною Андрей Шенье.

Приобщив к делу разъяснения Пушкина, Комиссия постановила: «за собранием всех изъяснённых по замечаниям вышнего начальства показаний, дело привесть к окончанию и, сочинив из него дополнительную выписку, сделать на основании законов заключение, и всё оное с прежним производством дела представить по порядку на рассмотрение». Выписка была составлена и 31 января прочитана Алексееву. Затем были подведены законы. Как всегда в военно-судных делах, эта часть дела оказалась очень слабой [824].

В своей сентенции Комиссия определяла:

«По внимательном всех вышепрописанных обстоятельств рассмотрении и соображении согласно возложенному на неё поручению, 1-е) хоть по сему новому обследованию и открылось ныне, что на тех стихах, которые имел у себя подсудимый шт.-кап. Алексеев, передал пр<���апорщику> Молчанову, а он отдал кандидату Московского университета Леопольдову (как в суде о том сознался) в соответственность содержания оных, без всякого другого намерения, кроме того, что они, как замечено, изображают историю 14-го декабря 1825 года; но поелику указом 1800 ноября 23-го… (см. прим.), то, по точным словам указа 1800 года ноября 23, и на основании высочайшего о губерниях учреждения главы 10 статьи 130 [825]… Комиссия, не переменяя ни в чём заключения прежней своей сентенции 29 числа сентября прошлого 1826 года, основанной по разуму указов: 31-го декабря 1682 и 21 мая 1683 годов, свойственно признанным его Алексеева преступлениям, оставляет положительность приговора в той же самой настоящей оного силе и предаёт всё сие на благоусмотрение вышней власти. 2-е) Поступки других прикосновенных к делу в противность законам, судом обнаруженные и заключающиеся в следующем, а именно: прапорщика Молчанова в приёме им от шт.-кап. Алексеева означенных возмутительных стихов, передаче от себя таковых кандидату Леопольдову и в недонесении об оных начальству; и кандидата Леопольдова, который получа от прап<���орщика> Молчанова те стихи в конце июля месяца минувшего года, без надписи на оных: на 14 декабря, тоже не представил их правительству, по разным будто своим причинам, а ещё переписал оные с письмом государственного преступника Рылеева к жене его на другую бумагу собственною своею рукою, и, сделав сам приписку сверху на оных стихах: на 14-е декабря, якобы в соответственность содержания оных и без всякого другого намерения, кроме того, что они, как замечено, изображают историю 14-го декабря 1825 года, передал письмо и стихи сии, как бы на время, одному своему знакомцу, тогда жившему в Москве, калужскому помещику 14-го класса Коноплеву, чрез коего уже обнаружились оные и пред правительством. А с оными вместе и ответ, данный Александром Пушкиным [приводится вкратце объяснение Пушкина]. Как сей Комиссии, власти и приговору, по смыслу воинских процессов главы 1-й пункта 5-го и 3-й части главы 1-й пункта 4, неподлежащие, представить таковые особенному вниманию вышнего начальства. 3-е) Дальнейшего отыскания того экземпляра стихов, какой был получен Леопольдовым от Молчанова и который впоследствии между двумя ими неизвестно как затерян, или кем из них сокрыт, более уже не делать. А засим 4-е) и отобрание от прапорщика Молчанова объяснения, по замечанию аудиториатского департамента Главного штаба Е. И. В. „тою ли самою рукою данные им Леопольдову на четвертушке стихи писаны“. Как в сём случае есть собственное уже последнего т. е. Леопольдова сознание нужным не почитать. 5-е) Препровождённые в сию Комиссию вместе с означенным военно-судным делом бумаги в особо запечатанном конверте, найденные в квартире подсудимого шт.-кап. Алексеева и вновь присутствующими ныне пересмотренные, как ничего в себе значительного не заключающие, кроме одних партикулярных переписок и собственных его Алексеева счетов, отдать ему обратно тогда, когда, дело о нём будет совершенно окончено. 6-е) Истребованные г. московским комендантом из тамошней комиссариатской комиссии, на прогоны до Нова Города для шт.-кап. Алексеева и прап. Молчанова 300 руб. 60 коп., а равно и отпущенные из комиссариатского департамента военного министерства на проезд до Нова Города обер-аудитору 2-й Гвардейской пехотной дивизии 9-го класса Иванову 30 р. 84 копейки, следующие для обращения в казну на основании записки г. военного министра, утверждённой Комитетом гг. Министров 24 апреля 1818 года с виновных, взыскать как с подсудимого шт.-кап. Алексеева, так и с прикосновенных к оному делу прап. Молчанова и кандидата Леопольдова, со всякого по равной части. 7-е) Здесь же присовокупить о службе и о поведении шт.-кап. Алексеева те сведения, какие доставлены об нём от командира лейб-гвардии конно-егерского полка г. генерал-майора и кавалера Слатвинского, после уже окончания над оным суда в Москве и по которым видно: что он 25 лет, генерал-лейтенанта сын, Пензенской губернии, пажем 809 ноября 6, в службе прапорщиком 819 апреля 6, в конноартиллерийскую № 22-ю роту, из оной в конно-егерский его величества короля Вюртембергского полк 819-го августа 7-го, поручиком 819 ноября, назначен адъютантом к начальнику 2-й конно-егерской дивизии генерал-лейтенанту графу Палену 821-го мая 11-го, штабс-капитаном 823-го ноября 26, переведён в лейб-гвардии конно-егерский полк с оставлением при прежней должности 825-го августа 22-го, обращён во фронт того же года декабря 23, в походах не бывал, наукам обучался, в отпусках находился и в 1-й раз просрочил один месяц, а в другой раз не явился в срок по болезни, но представил об оной свидетельство; в штрафах не бывал, холост, по формуляру конно-егерского его величества короля Вюртембергского полка аттестован достойным, ведёт себя по службе хорошо, имеет способности ума хорошие, к пьянству и игре не предан, знает иностранные языки немецкий и французский, в хозяйстве хорош; в полку же лейб-гвардии конно-егерском на службе не состоял, а потому по службе ему генерал-майору Слатвинскому не известен и, наконец, 8-е) заключение сие подсудимому штабс-капитану Алексееву объявить. Он же и прапорщик Молчанов содержатся ныне под арестом лейб-гвардии при конноегерском полку, а кандидат Леопольдов находится в ведении новгородской градской полиции».