Анри Пиренн - Средневековые города Бельгии

Это объясняется его географическим положением. Вокруг первоначального ядра церковных земель императоры сосредоточили начиная с X века жалованные земли и регалии — освободившиеся или конфискованные у мятежников графства, замки, налоги, леса и т. д. Из простого собственника, каким он был вначале, епископ стал, со времени пожалования графства Гюи в 980 г., обладателем верховной судебной власти и приобрел постепенно, в течение последующих лет, государственную власть над всей вотчиной св. Ламберта. Но образовавшись из целого ряда пожалований — а не как светские княжества из завоеваний, производившихся из единого общего центра, — льежская территория неизбежно должна была выделяться своей географической пестротой, резко отличавшей ее от соседних территорий. Она простиралась — с различными перерывами, выступающими углами и выдающимися зубцами — от Нижнего Мааса до Семуа. Ее центром был Газбенгау между Льежем, Сен-Троном и Гюи, откуда она шла на север, занимая области фламандских народностей и устья Мааса, и на юг — в область Арденнских валлонов. Подобно Фландрии и Брабанту, она была двуязычной, но, в отличие от них, не представляла собой единого компактного и способного к сопротивлению целого. Мехельн представлял льежское владение, окруженное со всех сторон брабантскими землями. Динан, Фосс и Кувен были изолированно вкраплены посреди Генегау и Намюрской области. Граммон и Борнгем были на фламандской земле аллодами вотчины св. Ламберта.

По мере усиления светских феодалов епископы старались покрыть сетью крепостей свою страну, которая была так расчленена и открыта для нападений ее соседей. Уже в начале XI века Бальдерик II построил в Гугарде замок, чтобы прекратить вторжения лувенских графов. Во время восстания Готфрида Бородатого Вазо удалось охранить свои поместья благодаря искусным оборонительным предприятиям. Но сохранение целостности княжества было главным образом заслугой Отберта. Он сумел искусно воспользоваться религиозным энтузиазмом, гнавшим светскую аристократию в святую землю. Чтобы добыть необходимые для отправления в поход деньги, герцог Готфрид и Балдуин II Генегауский продали ему: первый — свой замок Бульон, второй — замок Кувен (1096 г.), и епископ, не колеблясь, превратил в слитки церковные сокровища, чтобы заплатить за эти выгодные приобретения. Он восстановил также стены Мирварта и приобрел крепость Клермон-сюр-Мез. Есть основания думать, что надежная военная организация, введенная им в его стране, побудила Генриха IV отправиться в Льеж, чтобы найти себе здесь убежище в последние дни своей жизни. Словом, в то время, как бывшие на стороне папы Григория VII епископы Камбрэ, Манассе и Одо из Турнэ, вынужденные опираться на графов фландрских, предоставили им распоряжаться своим городом и своей территорией, Льежское княжество, благодаря энергии своего последнего имперского прелата, сумело — избавиться от посягательств светских князей.

Город Льеж, подобно стране, название которой он носит, обязан был своим значением тесному сотрудничеству церкви с государством, поддерживавшемуся императорами в Лотарингии более чем в течение целого столетия. Без того авторитета, которым эти государи окружили епископов, этот большой валлонский город, пожалуй, не превзошел бы по своему значению Маастрихта. Во всяком случае его местоположение было куда менее благоприятным, чем местоположение Маастрихта, построенного на равнине и лежавшего на пересечении большой кельнской дороги. Но саксонские и франконские прелаты обеспечили Льежу его будущее [247] G. Kurthy Les origines de la ville de Liege (Liege, 1893). .

Благодаря им Льеж стал необычайно оживленным центром религиозной и политической жизни. Еще до 1020 г. здесь были налицо семь коллегиальных церквей, имевших вместе с собором 270 каноников, которые, в свою очередь, окружены были большим штатом священников и всякого рода клириков, не считая множества слуг, занятых обслуживанием церквей и пропитанием духовенства. Нотгер, самый знаменитый из льежских епископов, украсил Льеж новыми сооружениями, перестроил епископский дворец, окружив его стенами и глубокими рвами [248] С. Kurih, Notger, p. 130 и далее. О числе каноников см. ibid., стр. 166 и J. Balau, Etude critique sur les sources de l'histoire du pays de Liege su moyen age, p. 178 (Bruxelles, 1901). . Его преемники продолжали его дело. Бальдерик II положил основание монастырю св. Якова (1016 г.); Регинар закончил постройку (1026 г.) монастыря св. Лаврентия, начатую Эраклом, и соединил оба берега Мааса прекрасным каменным мостом; Вазо улучшил городские укрепления. Знаменитые школы привлекали в Льеж учащихся со всех концов Империи. Епископа окружал двор, состоявший из рыцарей, «министериалов» ( ministeriales ) и духовных сановников. Если прибавить к этому постоянное наличие большого числа иностранцев, стекавшихся сюда в связи с различными делами, касавшимися как светского управления, так и управления по диоцезу, то нетрудно убедиться в том, что до появления торговых городов Льеж был самым населенным и самым оживленным центром Нидерландов, резко отличавшимся от всех фламандских генегауских и брабантских «бургов». Это была своего рода столица, одна из прекраснейших епископских резиденций всей Империи, и образ жизни светских князей того времени казался тяжелым и грубым епископскому двору ( curiales episcopi ), привыкшему к городской и оседлой жизни.

Именно в силу этого Льежское княжество обладало с конституционной точки зрения такими особенностями, которые мы напрасно стали бы искать у светских княжеств. В последних центром всей системы управления была личность самого князя, в Льежском же княжестве — епископский город. Там местопребывание правительства постоянно менялось, в зависимости от поездок графа, переезжавшего вместе со своим двором из одного замка в другой, и тут же на месте потреблявшего сборы со своих поместий; здесь же, наоборот, местопребывание правительства всегда находилось в епископской резиденции. Она была центром как домениальной, так и политической организации всей территории. Огромная вотчина св. Ламберта полностью принадлежала столице епископства, многочисленное население которой кормилось ее доходами [249] О содержании духовепства епископских городов за счет доходов сельских поместий см. следующее замечание епископа Одо Камбрэского (1005–1113), ясно показывающее разницу между образом жизни высшего духовенства и светского дворянства: « Villa dicitur agrestis hominum habitatio non ad decorera et delectationem constituta, sed ad culturam terrarum exercendam, ut fructuum ferat utilitatem, adaptata: quae si colonos solertes sortitur ut in ea quod debet esse videatur, res est quae suo possessori non parum сага, sicut valde utilis habetur. Quippe de bonis quae colligit ex ea, in amoena civitatis habitatione gloriatur ». («Виллой называется деревенское жилище людей, предназначенное не для роскоши или удовольствий, а для получения полезных продуктов. Если в ней подобраны искусные земледельцы, так что в ней есть все, что нужно, она не столь приятна для своего владельца, сколь весьма полезна. Ибо он в приятном городском жилище гордится благами, которые получает из нее».) Marfene et Durand, Thesaurus Anecdotorum, т. IV, с. 862. . Кроме того, именно в Льеже функционировали церковные суды, здесь раздавались феоды, зависевшие от епископа и капитула, и, наконец, именно в Льеже со времени правления Генриха Верденского находился суд, решавший дела, связанные с божьим миром (1082 г.). По нему можно судить, как резко льежская конституция отличалась от фландрской конституции. Во Фландрии божий мир вскоре стал графским миром, в Льежской же области, наоборот, он остался епископским начинанием, и местопребывание суда находилось в самой епископской резиденции [250] Для предыдущих страниц ср. A. Hansay, Les origines de l'Etat liegeois, Rev. de l'Instruction publique en Belgique, 1900, p. 1 et suiv. et 81 и далее, и, в особенности, работу G. Kurth, Notger de Liege et la civilisation de X siecle. . Но более того, он охватывал не одну лишь территорию княжества, а простирал свою юрисдикцию на весь диоцез, и божий мир вынуждены были поэтому ввести у себя соседние князья из Лимбурга, Намюрской области, Генегау и Брабанта. Он напоминал, таким образом, еще о тех временах, когда обязанностью лотарингских прелатов было следить под руководством императора за правителями их епископств и понуждать их к повиновению. Но, напоминая о них, он в то же время указывал на начало нового режима. Действительно, мир, введенный Генрихом Верденским, был французским начинанием, несовместимым вообще с суверенной властью императора, и в конце XI века светские князья, которым он должен был быть навязан, сделались достаточно сильными, чтобы избавиться от него [251] Относительно Генегау см. Gislebert, Chronicon Hanoniense, ed. Vanderkindere, p. 14. Что касается Брабанта, то сопротивление его герцогов юрисдикции Льежа по вопросам, связанным с божьим миром, было одной из главных причин их постоянных конфликтов с епископами, начиная с конца XI века. . Это в достаточной мере свидетельствует об упадке государственной церкви, созданной Отгоном I. Она была могущественной до тех пор, пока германские монархи были достаточно сильны, чтобы охранять ее, и она потерпела крах, как только пошатнулась императорская власть, ослабленная борьбой за инвеституру. С этого времени духовные княжества, лишенные того элемента силы, который принцип наследования, придавал светским княжествам, оказались беззащитными перед ними и надолго отданными на их произвол. В отличие от прежнего положения феодальная политика одержала верх над императорской политикой, и национальные князья заняли место тех прелатов-чужеземцев, обязанностью которых столь долгое время было обуздывать их.