Евгений Воробьев - Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)

Вторым выстрелом Стемасов подбил танк на повороте дороги. Танки двигались, подставляя бока, под таким углом, что колонна их образовала длинную движущуюся мишень. Если целиться в один из головных танков, стрелять можно без упреждения — все равно в какой-нибудь да угодишь.

Немцы заметили ожившее орудие в ельнике и открыли ответный огонь. Осколки угодили в накатник, снесли панораму, разбили ступицу колеса и развели колесо с осью, орудие перекосило.

Батарея подбила уже шесть танков, но не могла остановить их продвижение. По обочине дороги шли солдаты в зеленых шинелях.

Возле окопа дымил слабосильный костер, а над ним висел закопченный котелок. И как этот костерик не разметало взрывной волной!

Только костер возле окопа был разложен руками человека. А все остальные костры, которые взялись вокруг со злой силой, были зажжены бомбами.

Стемасов огляделся и приметил — у орудия валяются пять бронебойных снарядов. "Не пропадать же добру!"

А что, если стрелять без панорамы, наводить по стволу? Жаль, на полигоне, на учебных стрельбах они не упражнялись в такой стрельбе! Да, война вносит сейчас суровые поправки к занятиям… Стемасов решился выстрелить без панорамы. Только бы повернуть ствол вправо! Лафет зарылся в землю четверти на две. Как его поднять и отвести влево, в сторону? К счастью, грунт оказался твердым. Силенкой природа Петра Стемасова не обидела, орудие подалось, но все-таки цели накрыть не могло!

Стемасов скинул шинель, стало жарко на холодном ветру. Мучила жажда. Ловил ртом снежинки и поглядывал на догорающий костер, где впустую коптился котелок с чаем.

Еще раз поддел ломом станину. Теперь уже можно довернуть ствол вправо поворотным механизмом.

На шоссе возле стога соломы остановился средний танк. Стемасов видел крест на броне. Он прицелился ниже креста. Выстрел. Танк стоял на месте как ни в чем не бывало, а снаряд угодил в стог соломы, и тот сразу взялся ярким пламенем. Стемасова бросило в жар, словно сам очутился возле этой горящей соломы. Промах!

Да ведь очень хорошо, что он влепил снаряд в соседний стог, просто замечательно! Сам того не замышляя, он высветил цель и в то же время ослепил немцев.

Стемасов надвинул ствол чуть правее и снова выстрелил по освещенной цели.

Удача! Танк, стоящий возле стога, задымил.

Шатаясь, к орудию приковылял контуженный наводчик Неронов, он один уцелел из расчета четвертого орудия, у которого хозяйничал Стемасов. С трудом держался на ногах, ничего не слышал и сказать ничего не мог. Тем не менее притащил панораму, снятую с какого-то разбитого орудия, и установил ее.

Вдвоем они поддели ломом станину, передвинули сошники. Стемасов взмок на холодном ветру и теперь так продрог, что зуб на зуб не попадал. У них на батарее это называлось "продавать дрожжи".

Неронов занял место у панорамы и первым же выстрелом поджег танк.

Немцы приметили кусты, за которыми прячется орудие. Осколки и пули защелкали по щиту, как град по крыше.

Стемасов пробежал, низко пригнувшись, сквозь кустарник, прополз, утюжа слякотную землю локтями и коленями, через полянку и подтянул к орудию ящик с шрапнелью. В ящике четыре снаряда — целое богатство!

Немецкая пехота снова показалась на шоссе. Как же было не ударить прямой наводкой? Цель была так близка, что артиллеристы не ставили трубки и стреляли картечью.

После четвертого выстрела ставший глухонемым Неронов снял панораму и сунул ее за пазуху. Вдвоем со Стемасовым они торопливо отползли от орудия и забрались в глубокую бомбовую воронку.

Уже на краю воронки их едва не пришил к земле длинной-предлинной очередью пулеметчик. Стемасову так и не удалось добраться до своей шинели, брошенной возле орудия. Шинель дергалась и шевелилась под пулями, ее буквально изрешетило. Наверное, стрелок из танка решил, что там залег русский.

В лесу нашли своих. Стемасов доложил раненому Великову обстановку. Онемевший Неронов молча кивал. Из ушей у него шла кровь, она струйками стекала по небритым щекам, и казалось, что это алый ремешок, который держит каску [2] 9 ноября 1941 года младшему сержанту Петру Дмитриевичу Стемасову присвоено звание Героя Советского Союза. .

До середины октября 78-я стрелковая дивизия полковника Белобородова находилась на Дальневосточной границе. 14 октября, когда положение под Москвой резко ухудшилось, в день, когда полки Полосухина вели ожесточенный бой на Бородинском поле, 78-я дивизия по тревоге, прямо с учений, была направлена на станцию погрузки.

"Переброску войск контролировала Ставка Верховного Главнокомандования, — вспоминает генерал армии дважды Герой Советского Союза А. П. Белобородов. — Это мы чувствовали на всем пути. Железнодорожники открыли нам "зеленую улицу". На узловых станциях эшелоны стояли не более пяти — семи минут. Отцепят один паровоз, прицепят другой, заправленный водой и углем, — и снова вперед!

В результате все 36 эшелонов дивизии пересекли страну с востока на запад со скоростью курьерских поездов. Последний эшелон вышел из-под Владивостока 17 октября, а 28 октября наши части уже выгружались в Подмосковье, в городе Истра и на ближайших к нему станциях".

Комиссар дивизии М. В. Бронников помнит, что из 14 тысяч человек в дивизии насчитывалось тогда 870 коммунистов и 5 тысяч комсомольцев. Моральный дух бойцов и командиров был исключительно высок. Только в пути с Дальнего Востока на фронт поступило триста заявлений от желающих вступить в партию. Это ли не ярчайшее свидетельство патриотического подъема сибиряков, уральцев и дальневосточников?!

" Железнодорожная сеть СССР , — пишет немецкий историк Клаус Рейигардт, — позволила за 12–15 дней перебросить с Дальнего Востока, из Средней Азии и Сибири восемь дивизий, в том числе одну танковую. Таких темпов немцы не ожидали. Для переброски одной дивизии необходимы от двадцати до сорока составов, которые бы шли по обеим колеям с высокой скоростью. Целые "пачки" по 15–20 составов, идущие близко друг за Другом только в ночное время, полностью выпадали из поля зрения немецкой авиаразведки. Для обеспечения скорейшей переброски войск русские останавливали на несколько дней все другие составы, включая военные грузы, и таким образом дивизии прямо в эшелонах доставлялись непосредственно к линии фронта ".

За границей интересовались военной биографией командарма К. К. Рокоссовского, иностранной прессе потребовался очерк о нем. Редактор "Красной звезды" поручил это корреспонденту Павлу Трояновскому, который знал командарма еще по Забайкалью. Вот его рассказ:

— К. К. Рокоссовский вернулся в штаб довольно поздно, усталый, встревоженный. Долго отказывался от разговора со мной, ссылаясь на занятость, говоря, что очерки нужно писать не о генералах, а о бойцах…