Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

На последующей, одиннадцатой встрече с Уэллесом снова продолжались обсуждения взаимных претензий — о станках, прибалтийских пароходах и т.д. 36Штейнгарт особо интересо­вался обстановкой на Дальнем Востоке. В ответ на вопросы Штейнгарта Молотов поручил Уманскому сообщить американ­цам о мирной политике СССР и нормальных отношениях с Ки­таем 37. 16 декабря между Уманским и Уэллесом продолжался тот же обмен претензиями 38.

Тем временем Госдепартамент США принял решение об от­мене "морального эмбарго", введенного 2 декабря 1939 г. как американский ответ на советско-финскую войну. В конце ян­варя 1941 г. Штейнгарт, встретившись с Лозовским, несколько изменил тон и сделал заявление "об уступчивости американ­ского правительства и неуступчивости правительства СССР" 39. По словам американского посла, правительство США пошло навстречу СССР по многим вопросам: допуск советских инже­неров на заводы Райт, продажа бензина, фрахт американских судов, отмена "морального эмбарго" и т.д. В то же время совет­ское правительство за пять месяцев не разрешило корреспон­дентам США разговаривать по телефону из дома, отказало в ре­монте лифтов в домах посольства США в Москве, требовало оп­лачивать в валюте билеты от Москвы до Владивостока и т.д. 40

18 февраля на встрече с Вышинским Штейнгарт предъявил советскому дипломату список претензий США. К ним относи­лась ситуация с женой американского корреспондента и други - ми арестованными, имеющими отношение к американским ди­пломатам и журналистам. Затем Штейнгарт говорил о напря­женной обстановке на Дальнем Востоке и на Балканах, о том, что немцы подталкивают Японию на войну против США 41.

На встрече с Лозовским 15 апреля 1941 г. Штейнгарт поми­мо старых взаимных претензий привел сведения о предстоя­щем нападении Германии на Украину и о концентрации немец­ких войск на советской границе, что, разумеется, Лозовский назвал "слухами". Посол заверил, что "в случае нападения Гер­мании на СССР США будут рады оказать помощь СССР". В за­ключение беседы он снова подчеркнул: "Остерегайтесь Герма­нии" 42.

Наконец, 5 июня 1941 г. состоялась последняя перед нападе­нием Германии на СССР встреча Штейнгарта с Лозовским. Американский посол констатировал, что начиная с августа правительство США официально и через прессу выражало же­лание улучшить отношения с Советским Союзом и удовлетво­рило большинство его просьб. Но, несмотря на это, не желая ухудшать отношения с США, советское правительство в то же время не идет навстречу Соединенным Штатам даже в тех мел­ких и незначительных вопросах, по которым они обращались к СССР. Советское правительство требует вернуть балтийские суда и золото, но само продолжает забирать собственность аме­риканских граждан в Латвии, Литве и Эстонии. Не возвращает­ся конфискованное имущество посла Биддла. И теперь амери­канское правительство решило поступать в отношении СССР "точно так же, как советское правительство поступает в отно­шении США", не согласившись, например, продать лен амери­канским фирмам. Правительство США отказалось передавать Советскому Союзу станки. И далее Штейнгарт привел другие аналогичные примеры. В ответ Лозовский начал приводить фа­кты, которые должны были подтвердить недружественную по­литику США в отношении Советского Союза. Также следовал длинный перечень таких фактов, среди которых было и при­знание американскими властями несуществующих представи­телей стран Прибалтики в США.

Американский посол сообщил о переговорах между США и Японией и в заключение снова предупредил Лозовского о ско­плении германских войск на западной границе СССР и о своей уверенности, что немцы готовы напасть на Советский Союз. В ответ Лозовский заявил, что СССР спокойно относится ко вся­ким слухам о нападении на его границах и "встретит во всеору­жии всякого, кто попытается нарушить его границы" 43.

Вот на такой ноте в июне 1941 г. завершились советско-аме­риканские контакты. Они показали, что Рузвельт и его админи­страция критически реагировали на советско-финскую войну, что вытекало и из общих принципов политики США и из кон­кретной ситуации в мире. При этом, отмечая жесткую реакцию США на эту войну, одновременно укажем на их весьма сдер­жанную позицию в связи с действиями Советского Союза в Прибалтике.

Лидеры США не скрывали своей поддержки Великобрита­нии, особенно после разгрома Франции, они выражали тревогу в связи с оккупацией Германией ряда европейских стран и ее продвижением на Балканы. Обеспокоенность США была вы­звана и союзом Германии с Японией — их главным противни­ком на Дальнем Востоке.

Все это побудило американское руководство приступить к программе перевооружения и к отходу от своей жесткой изо­ляционистской позиции. При всех симпатиях к Англии Руз­вельт и его окружение не прекращали контактов с Германией. Достаточно указать на разрекламированную миссию Уэллеса в Европу, в том числе на его встречи с Гитлером и другими наци­стскими лидерами. Совершенно очевидно, что правительство США стремилось если не оторвать СССР от Германии, то во всяком случае ослабить их сотрудничество. И именно вследст­вие этого в условиях возрастающей опасности для Великобри­тании американское руководство примерно с августа 1940 г. пыталось улучшить американо-советские отношения (в торгов­ле и в политической сфере). Оно активизировало свои контак­ты и в Москве и с послом СССР в Вашингтоне.

В то же время американские правящие крути не хотели или не были готовы идти на широкие договоренности с Советским Союзом. Подобно Великобритании они предпочитали общие де­кларации и призывы, нежели реальные конкретные шаги и го­товность удовлетворить советские претензии, как они говорили, "по мелочам", сами цепляясь за эти самые "мелочи". Такой стиль встреч и в Вашингтоне и в Москве создавал впечатление, что в действительности представители американского истеблишмента хотели главным образом ослабить советско-германское сотруд­ничество и прощупывали обстановку. Конечно, США преследо­вали при этом более широкие стратегические цели, их вовлечен­ность в европейские и в мировые дела явно возрастала.

И все же перед Москвой обозначилась возможность если не улучшения отношений, то во всяком случае проведения бо­лее позитивного диалога. И это могло происходить при ясном понимании различного, а порой, противоположного подхода обеих стран ко многим международным проблемам при оче­видной несовместимости большинства идеологических устано­вок и ценностей.

Мы уже отмечали, что в Москве в целом не решались отой­ти от курса на союз и сотрудничество с нацистской Германией.

Стремительное поражение Франции серьезно подорвало рас­четы Москвы на длительное столкновение и противоборство двух капиталистических блоков. Но, как мы видели, разгром Франции не изменил общего курса Москвы. Опасаясь негатив­ной реакции Берлина, советские руководители всячески огра­ничивали и лимитировали контакты с Великобританией, считая британскую политическую элиту едва ли не главным идейным и политическим противником советской власти.