Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Ввиду сохраняющейся недоступности многих материалов из советских архивов новые серьезные исследования не прово­дились и в основном выходили в свет коллективные обобщаю­щие труды, в которых проблемам предыстории Великой Отече­ственной войны уделялось незначительное внимание. К тому же обстановка холодной войны идеологически подкрепляла об­щий враждебный настрой к странам Запада, что соответствен­но отражалось и на трактовке событий истории международ­ных отношений XX столетия в целом и истории Второй миро­вой войны, в частности.

В то же время в западных странах публиковались новые труды по этим вопросам. В работах английских и французских историков особый интерес был направлен на предысторию и историю Второй мировой войны, а собственно советская поли­тика в 1939— 1941 гг. в серьезном плане не исследовалась, пре­жде всего ввиду недоступности советских архивов 7. В издавае­мых сводных трудах западные авторы придерживались уже из­вестных оценок, имевшихся в зарубежной историографии в прошлом. Они исходили из существования секретных протоко­лов к пакту Молотова — Риббентропа, которыми объясняли "экспансионистские действия" Советского Союза в отноше­нии Польши, Прибалтики, Финляндии.

В то же время можно констатировать, что в указанных трудах не было введено в научный оборот каких-либо серьез­ных новых массивов документов, касающихся политики Англии, Франции, США, Германии и других стран. Соответст­венно западные авторы глубоко не исследовали взаимосвязь различных факторов в советской политике, в частности взаи­модействия идеологии и Real Politic, что они широко применя­ли, например, в отношении анализа советской политики в годы холодной войны.

Принципиально иная ситуация в изучении истории Второй мировой войны, в том числе и 1939— 1941 гг., возникла с конца 80-х годов. В период кардинальных перемен в Советском Сою­зе начался пересмотр многих проблем истории Советского Союза, в том числе и в области внешней политики и междуна­родных отношений. И снова неожиданно для многих в центре ряда дискуссий оказалась история советской внешней полити­ки в 1939— 1941 гг. Прежде всего возник вопрос о секретных протоколах к советско-германскому договору от 23 августа 1939 г., существование которых отрицалось в течение несколь­ких десятилетий. Но в итоге советское правительство признало их наличие и аутентичность 8.

Ранее мировое академическое сообщество имело в своем распоряжении тексты этих протоколов, извлеченные из гер­манских архивов и опубликованные в США в сборнике "Наци- стско-советские отношения" еще в 1947 г. 9В качестве одного из аргументов для опровержения подлинности протоколов совет­ские идеологи и историки использовали то, что в немецких ар­хивах не было якобы подлинной подписи Молотова на русском языке.

И вот в конце 80-х годов в архивах Политбюро наконец-то были "обнаружены" русские подлинники секретных протоко­лов к пакту Молотова —Риббентропа. Тогда же была дана пра­вовая и политическая оценка этих документов. Произошло до­вольно редкое в политической практике явление — оценку ис­торическим договорам давал высший законодательный орган страны — Съезд народных депутатов. Протоколы были объяв­лены недействительными и осуждались как "акты, противоре­чащие нормам международного права и морали" 10. На этой ос­нове начался принципиально новый этап в отечественной исто­риографии советской внешней политики 1939— 1941 гг.

Естественно, публикация секретных протоколов, извлечен­ных из архивов, не была единственным новшеством. Россий­ские исследователи начали изучение архивов КПСС, Мини­стерства иностранных дел и других архивохранилищ. И уже с начала 90-х годов появились первые книги и статьи о предыстории и истории Второй мировой и Великой Отечест­венной войн.

Начиная с 1989 г. проходили десятки научных конференций (внутрироссийских и международных), посвященных событи­ям августа — сентября 1939 г. и последующих месяцев вплоть до июня 1941 г. Первая из таких "этапных" конференций состоя­лась в Западном Берлине в 1989 г., затем уже в 1992 г. прошла большая международная конференция в Москве в Институте всеобщей истории РАН, результатом которой стала публикация исследовательского тома "Война и политика: 1939— 1941 гг. 11

Одновременно и в последующие годы подобные конферен­ции и многочисленные "круглые столы" были проведены во многих научных институтах и университетах России, в Герма­нии, Англии и Франции. Повышенное внимание к событиям то­го времени было проявлено в странах Балтии, Финляндии и го­сударствах Восточной Европы. Особый интерес вызвала кон­ференция, посвященная событиям 1939—1941 гг. (январь 2005 г.), организованная Институтом всеобщей истории Рос­сийской академии наук, Институтом современной истории в Мюнхене и Латвийским государственным университетом, ито­гом которой стала публикация материалов конференции 12.

Эти конференции и публикации имели большое значение, закладывая основу для иного подхода к предыстории войны. Соответственно более взвешенной стала оценка политики анг­ло-французского блока — наряду с критикой их методов "странной войны" и часто весьма недружественного отноше­ния к СССР отмечались и попытки искать сотрудничество с Советским Союзом. Значительное внимание обращалось на анализ состояния экономики СССР накануне войны, на его слабую военную подготовленность и т.п.

Но одновременно появились и некоторые новые мифы, ро­жденные из желания резче осудить сталинское руководство за союз с Гитлером и т.п. К их числу следует отнести появление ряда книг В.А. Суворова (Резуна), в которых утверждалось (без каких-либо серьезных доказательств), что советское руковод­ство готовило превентивное нападение на Германию и даже называлась дата (6 июля 1941 г.) упреждающего советского на­ступления.

Достижением российской историографии стали заверше­ние и выход в свет совместного труда (в двух книгах) россий­ских и финских историков о зимней войне 1939—1940 гг. 13Впервые с тех далеких времен российские историки смогли на основе консенсуса с историками Финляндии раскрыть многие спорные проблемы этой войны и ответственность сталинского руководства за советско-финский конфликт. Вместе с научным исследованием была опубликована и стенограмма совещания в Кремле в апреле 1940 г. по итогам зимней войны с выступлени­ем Сталина и последующей дискуссии.

Институт славяноведения подготовил коллективный труд "Восточная Европа между Гитлером и Сталиным" 14, в котором впервые в отечественной историографии были подвергнуты основательному анализу события в Польше, в Центральной Ев­ропе и на Балканах в 1939— 1941 гг. и проанализирована линия Советского Союза; освещен также визит Молотова в Берлин в 1940 г.