Владимир Кузнецов - Очерки истории алан

70. Чеченов И. М. Новые материалы по средневековой археологии Центрального Кавказа. В кн.: Археологические исследования на новостройках Кабардино-Балкарии, т. 3. Нальчик, 1987.

71. Миллер В. Ф. Отголоски кавказских верований на могильных памятниках. МАК, вып. III. М., 1893.

72. Кузнецов В. А. Нижне-Архызское городище X–XII вв. — раннефеодальный город Алании (историко-географическая характеристика и некоторые итоги исследований). В кн.: Новое в археологии Северного Кавказа. М., «Наука», 1986.

73. История Византии, т. 3. М., «Наука», 1967.

Кавказское происхождение алан к V в. стало широко известным фактом. Живший в Галлии Гай Соллий Аполлинарий Сидоний (430–480 гг.) намывал алан «рожденными на Кавказе» (1, с. 287). Видимо, значительная часть появившихся в далекой Галлии алан была родом с Кавказа, и Сидоний мог узнать об этом если не из первых рук, то от очевидцев событий, относящихся к недолгому пребыванию алан в Галлии.

Однако, имея метрополию в Предкавказье, аланы в первые века нашей эры (до гуннского нашествия) фиксируются источниками и вне Северного Кавказа — на обширной территории Северного Причерноморья вплоть до Паннонии. Выше были приведены сведения Иосифа Флавия о том, что «племя аланов есть часть скифов, живущая вокруг Танаиса и Меотийского озера» и другие сведения о позднесарматских племенах языгов, роксоланов, танаитов, яксаматов, живших в степях Северного Причерноморья и в начале нашей эры получивших наименование «аланы». Авторитетный автор IV в. Аммиан Марцеллин явно отличает кавказских (азиатских) алан от алан «европейских» и указывает, что они разделены «по обеим частям света» (2, с. 290, 304), т. е. часть алан живет, в соответствии с географическими представлениями того времени, в Европейской Сарматии (Северном Причерноморье. — В. К.), другая часть алан — в Азиатской Сарматии (к востоку и юго-востоку от Дона. — В. К.). Аммиан Марцеллин помещает алан «европейских» в «срединном пространстве лука», т. е. на северном побережье Черного моря, очертания которого напоминали древним форму скифского лука (2, с. 289–290). Шивший на два столетия раньше античный географ Птолемей (II в.) знает и Европейской Сарматии «скифо-алан» (3, с. 230–231), где упоминание скифов является явным анахронизмом, а в аланах можно усматривать европейских алан Марцеллина.

Мы уже отмечали, что в объединенных под именем алан племенах нельзя видеть некий этнический монолит. Это было объединение всех или большинства родственных по языку и культуре позднесарматских племен под общим этническим названием (что напоминает этнополитическую ситуацию Скифии; 4, с. 17). Принятие поздними сарматами общего этнонима, быстрое исчезновение отдельных племенных названий (таких, как аорсы, сираки, роксоланы и т. д.) свидетельствует о возникновении уже в I в. союза сарматских племен, каждое из которых в то же время сохраняло определенную самостоятельность. «Союз предполагает наличие независимых племен, занимающих отдельные территории», — указывают Маркс и Энгельс (5, с. 79). В дальнейшем вопрос об аланах мы будем рассматривать именно с этих позиций, видя в них этнополитическое объединение поздних сарматов — завершающий этап исторического развития древних иранцев на юге СССР.

Как известно, активное продвижение сарматов из Поволжья и Приуралья на запад от Дона, в бескрайние степи Северного Причерноморья, началось в III в. до н. э. в связи с войной сарматов со скифами (6). В последние века до н. э. — первые века н. э. сарматы уже были господствующим населением южно-русских степей, ведшим в основном кочевое скотоводческое хозяйство и как прежде отличавшимся подвижностью и воинственностью. Достаточно примитивные экономика и быт, хотя и несколько утрированно, охарактеризованы у них Аммианом Марцеллином: «Лишь незначительная часть их питается полевыми плодами, все остальные, кочующие по обширным степям, никогда не испытавшим ни сохи, ни посевов, но запущенным и покрытым инеем, питаются отвратительным образом по-звериному. Все их имущество, жилища и бедная утварь сложены на покрытых корой кибитках; они беспрепятственно переезжают, когда вздумается, перевозя, куда заблагорассудится, свои повозки» (2, с. 290).

Описание причерноморских степей Марцеллина живо напоминает нам яркую картину их первобытности, нарисованную Н. В. Гоголем: «Тогда весь юг, все то пространство, которое составляет нынешнюю Новороссию, до самого Черного моря было зеленою, девственною пустынею. Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений; одни только кони, скрывавшиеся в них, как в лесу, вытаптывали их» (7, с. 112). Эти ковыльные, хорошо орошенные степи с лежавшими на приморских берегах портами и богатыми рынками, где кочевник мог приобрести все ему необходимое, стали на несколько столетий прибежищем «европейских» алан.

Одними из первых в северопричерноморские степи проникли роксоланы (осет.: «рухс» — ирон. «рохс» — диг. «светлый», т. е. «светлые аланы»), В начале II в. до н. э. они выступили союзниками крымских скифов во главе с царем Палаком, которые вели войну с Херсонесом. На помощь херсонесцам понтийский царь Митридат II Евпатор направил в 110 г. до н. э. армию во главе с Диофантом. Последний разбил скифов и их союзников — роксолан, что и было зафиксировано благодарными жителями Херсонеса в специальном декрете, высеченном на мраморном пьедестале статуи Диофанта (упомянутые в декрете ревксиналы отождествляются историками с роксоланами, 8, с. 390; 9, с. 302). Правомерность этого отождествления основана на тексте Страбона, где в рассказе о войне с полководцами Митридата Евпатора (имеется в виду Диофант. — В. К.) ревксиналы заменены роксоланами и даже названо имя их предводителя — Тасий, а также указана численность войска роксолан в 50 тыс. человек. Далее Страбон сообщает о роксоланах — «светлых аланах» интересные детали: «У них в ходу шлемы и панцири из сыромятной кожи, они носят плетеные щиты в качестве защитного средства; есть у них также копья, лук и меч. Таково вооружение и большинства прочих варваров». Обитают же роксоланы, по Страбону, «на равнинах между Танаисом и Борисфеном» (10, с. 280–281; Доном и Днепром. — В. К.). Судя по указанному Страбоном количеству воинов (возможно, преувеличенному), роксоланы были весьма многочисленным и сильным племенем, хотя, конечно, страбоновы сведения о роксоланах разновременны: рассказ о войне между скифами и греками восходит ко II в. до н. э., тогда как численность роксолан и описание их вооружения могут скорее всего относиться ко времени самого Страбона, т. е. к началу н. э.

Видимо, тех же «светлых алан» следует видеть в аланах, около середины II в. н. э. угрожавших городу Ольвии и отбитых римскими войсками императора Антонина Пия (138–161 гг.; 11, с. 492). По мнению А. Д. Удальцова, эти аланы жили недалеко от Ольвии (12, с. 47), в Побужье — Приднепровье. И действительно, проникновение сарматов и сарматской материальной культуры в Нижнее Приднепровье во II в. н. э. засвидетельствовано раскопками наиболее хорошо изученного Золотобалковского могильника у с. Золотая Балка (правый берег Днепра; 13). В археологическом материале продвижение сарматов в Северном Причерноморье фиксируется достаточно отчетливо; оно отразилось, в частности, в распространении погребений в так называемых «подбоях» — сводчатых подземных камерах. Широко распространяются такие сарматские черты погребального обряда, как подсыпка из угля и мела, обычай искусственной деформации черепов (14). Со времени расселения сарматов в северопричерноморских степях происходит усиленная варваризация культуры античных городов Северного Причерноморья, которая сопровождается инфильтрацией самих сарматов в местную этническую среду. По археологическим и антропологическим данным прослежено, что сарматы юга Украины переселились сюда из Нижнего Поволжья (15, с. 68). То же самое мы можем сказать и относительно могущественного племени роксолан, передвинувшихся на Украину из Поволжья. Археологически роксоланам некоторое время приписывали так называемые «диагональные погребения» (16, с. 213–218), но сейчас эта точка зрения пересмотрена, и истинные могилы роксолан пока достоверно не выделены. Не исключено, что они отчасти могут быть связаны с уже упоминавшимися сарматскими захоронениями в подбоях, хотя «нельзя каждую определенную форму могилы связать с отдельными племенами» сарматов (17, с. 38). Во всяком случае такие сарматские могильники как Кантемировский, Нижне-Гниловской, Усть-Каменский (18) могли быть оставлены сарматами, имевшими отношение к роксоланам — хронологически и территориально они совпадают.