Владимир Кузнецов - Очерки истории алан

Источники свидетельствуют, что переселенцы были направлены в Хахит. Вряд ли это Кахетия, как думали А. Я. Гаркави и И. Маркварт. Переселение, видимо, состоялось в том же 737 г., но грузинские источники по этому поводу молчат, несмотря на очевидную неординарность события. Поэтому я предлагаю иную гипотезу: Хахит — горная часть нынешней Северной Осетии, где множество горных вершин в своем названии имеет приставку «Хох» (осет. — гора). Позволю себе напомнить, что, по мнению В. Томашека, на которое ссылается И. Маркварт (23, с. 168), аланы называли горную страну близ Казбека Ахохией, по поводу чего Маркварт пишет: «Ахохия же производится от Хох, как осетины называют все горные вершины от Казбека до Касары». Не известно, откуда В. Томашек почерпнул эти важные сведения, но они выглядят правдоподобно и могут быть приняты во внимание. Хахит ал-Балазури — это Ахохия В. Томашека не только по ее географическим реалиям (названиям гор), но и потому, что это название дожило до XVIII в. — грузинский географ Вахушти широко употреблял именно для горной Осетии понятие «Хохский Кавказ» (48, с. 143–148).

Возможное внедрение значительной группы (хотя численность в 20 тыс. человек кажется преувеличенной) алано-салтовского населения в район, непосредственно прилегающий к Дарьяльскому проходу и располагающий другим стратегическим путем на юг — Мамисонским, вероятно, было вызвано военно-политическими обстоятельствами, связанными с борьбой арабов с хазарами. В начале VIII в. по приглашению хазар крупный массив алан Северного Кавказа был перемещен на северо-западные рубежи каганата и здесь выполнял традиционные для алан функции федератов. В 737 г. арабы часть этого контингента вернули обратно, но сделав мигрантов своими федератами против хазар. Такова возможная политическая подоплека этих событий.

Интересную дополнительную информацию можно получить в связи с этимологией этнонима «буртас». Г. Е. Афанасьев (к нему присоединяется филолог И. Г. Добродомов) разделяет этимологию американского тюрколога О. Притцака: « furt-as » — речные асы (принимается за основу древнеиранское «река» — «фурд», 47, с. 167). Нам представляется более вероятной другая этимология, восходящая к основе «бур», «бор» — осет. желтый; та ким образом, мы имеем этноним, связанный с цветовым признаком: «буртас» — «желтый ас», «желтые асы», где суффикс — т- представляет показатель множественного числа. Название «желтые асы», возможно, должно было отличать их от иных групп алан-асов и объяснялось тем, что среди салтовских алан преобладали блондины.

В этой связи перед исследователем открываются интересные перспективы. В ходе раскопок Архонского катакомбного могильника VII–IX вв. (дата суммарная и еще не уточненная; 16, с. 20), т. е. относящегося к интересующему нас времени, Е. Г. Пчелина, по ее свидетельству, обнаружила захоронение с остатками белокурых волос. И именно в этом горном селении Ар-хон, по словам местного уроженца Т. Т. Худалова, до недавнего времени существовал квартал, населенный «бурсарта» — желтоголовыми блондинами. По свидетельству В. Б. Пфафа, местные жители Куртатинского ущелья рассказывали ему, что очень давно в этих местах жило другое племя осетин по имени Бурдуртас и что оно потом выселилось за Казбек, в направлении к Трусовскому ущелью (49, с. 79). Судя по всему, желтоволосые блондины в средневековой Осетии были популярны: один из трех нартских родов — Бората, известны имена алано-овсских царевен Борены и Бурдухан, явно бывших блондинками (50, с. 132–133; 51, с. 204, прим. 57).

Наше объяснение тем более вероятно потому, что «белые», «светлые» аланы и асы в древнеиранской этнонимике традиционны и известны с поздне-сарматского времени (роксоланы — «светлые аланы», аланское племя рухсас — 24, с. 221; аорсы — «белые», отложилось в названии р. Ворскла — 52, с. 17). Этноним «буртас» мне представляется возможной и поздней калькой этих более ранних сарматских этнонимов.

Приведенные факты, безусловно, гипотетичны, но интересны тем, что они могут свидетельствовать о массовых перемещениях аланского населения с юга на север и с севера на юг в VIII в., что не могло не играть свою роль в динамике демографической картины, тесно связанной с политическими факторами, в данном случае с арабо-хазарскими войнами.

Как видим, течение этнических процессов в Алании послегуннской эпохи было сложным и неоднозначным. Главным направлением, можно полагать, было взаимопроникновение и смешение разных элементов, прежде всего ираноязычных алан и кавказских аборигенов, в результате чего формировалось этническое новообразование с чертами как тех, так и других. Сказанное предполагает длительный период билингвизма (двуязычия), из которого на территории Осетии победителем вышел аланский язык. Оценивая результаты этнического развития на территории Алании, А. В. Гадло делает вывод: «Уровень этнической консолидации в Алании можно характеризовать как уровень, свойственный средневековой народности» (15, с. 201).

Этническая неоднородность дополнялась социально-экономической многоукладностью. Основным производительным районом Алании была плодородная и обильно орошенная реками, обладающая хорошими почвами предгорная равнина. Она была наиболее обжита. Главным занятием населения было экстенсивное пахотное земледелие, основанное на залежно-переложной системе (21, с. 68). В ходе археологических раскопок неоднократно были обнаружены зерна проса, мягкой пшеницы, ячменя. Ведущими зерновыми культурами были просо и пшеница: они встречаются чаще и в больших количествах, чем другие культуры. Найден и сельскохозяйственный инвентарь: лемехи плугов, чересла, сошники, серпы, наконечники мотыги, но особенно обильно по всей Алании представлены орудия переработки — плоские каменные зернотерки, каменные ступки и песты-толкачи, круглые мельничные жернова. На городищах Чечено-Ингушетии, Северной Осетии и Кабардино-Балкарии в огромном количестве встречаются вырытые в земле зерновые ямы, внутри обмазанные глиной (53, с. 198, рис. 3). Просушенное зерно насыпали в яму, закрывали каменной крышкой ее устье, щели замазывали глиной, и зерно надежно «консервировалось» на длительное хранение. Огромное число зерновых ям на городищах и поселениях свидетельствуют о значительном количестве зерна, получаемого в аланских равнинно-предгорных хозяйствах. Видимо, венецианский историк XIII в. Мартин Канале имел основание писать о том, что в числе других народов аланы дали венецианцам хлеб после засухи 1268 г. (54, с. 50).

Земля и развитое земледельческое хозяйство, дававшие не только необходимый, но и прибавочный продукт, в равнинно-предгорных районах Алании стали той материальной основой, на которой развивались феодальные отношения. Это дает возможность считать, что базой становления феодализма в Алании было равнинное Предкавказье, развивавшееся сравнительно высокими темпами. К сожалению, письменные источники не позволяют нам судить о характере и особенностях земельной собственности и земельных отношений в аланском обществе и мы в состоянии обрисовать лишь самую общую и, надо признать, довольно схематичную картину.