Владимир Кузнецов - Очерки истории алан

Несколько иной представляется основная линия социально-экономического развития в горах. Основой экономики здесь испокон веков было скотоводство, базирующееся на эксплуатации тучных высокогорных пастбищ. Если на равнинах преобладал крупный рогатый скот и лошадь, то в горах доминировал мелкий рогатый скот, и прежде всего овцы В кавказоведческой литературе принято считать, что с глубокой древности скотоводство было отгонным (34, с. 307), когда зимой скот находился на стойловом содержании, а летом отгонялся на альпийские пастбища. Как эта хозяйственная система увязывается с конкретной социальной структурой горских обществ эпохи раннего средневековья — сказать трудно из-за отсутствия документальных данных, но в целом представляется вероятным что классообразование и формирование феодальных отношений в горах шли замедленным темпом, приобретая специфические формы (55, с. 19; 56, с. 120).

Вертикально-зональная неравномерность развития, находящаяся в тесной зависимости от естественно-географических условий, дополнялась некоторой неравномерностью социально-экономического развития западной и восточной частей Алании. Последнее находилось в связи с конкретно-историческими причинами, среди которых прежде всего укажем длительное время функционировавший «Великий шелковый путь», несомненно способствовавший оседанию и накоплению крупных материальных ценностей в руках местной социальной верхушки и ее феодализации, а также то, что Западная Алания не подверглась опустошительным вторжениям арабов и — надо полагать — сохранила в целости свою хозяйственную базу, тогда как Восточная Алания неоднократно испытала вражеские нашествия. Об их разрушительности ярко повествуют письменные источники.

Наличие упомянутой многоукладности во всех этих хозяйственно-культурных областях Алании не вызывает особых сомнений, элементы вызревающих раннефеодальных отношений повсюду переплетались с очень сильными институтами родового строя (например, общественное собрание «ныхас», в этнографии осетин дожившее почти до современности — 57; 58). Эта картина, вполне обычная для раннефеодальных обществ, дополняется еще господствующим натуральным хозяйством, вооруженным примитивной сельскохозяйственной техникой.

Однако, несмотря на многоукладность, архаичный во многих отношениях общественный быт и доминацию натурального хозяйства, несмотря на слабость экономических связей, мы все же наблюдаем общий подъем хозяйственной жизни Алании, начавшийся в послегуннскую эпоху и активизировавшийся при хазарах. Наряду с пахотным земледелием высокого уровня достигло ремесленное производство, в частности обработка черных и цветных металлов, питавшаяся местными рудными месторождениями. Здесь особо следует отметить аланских кузнецов, персонифицированных в образе волшебного кузнеца нартов Курдалагона (по В. И. Абаеву — «Кузнец аланский Варгон», 59, с. 610). Аланские кузнецы и кузницы функционировали всюду: на множестве городищ и поселений VI–XII вв. обнаружены тяжелые железные шлаки с характерной ноздреватой поверхностью. Они документально свидетельствуют о сыродутном способе выплавки железа (когда в горн нагнетается «сырой» — неподогретый — воздух). Неоднократно были найдены и железные заготовки — крицы весом до 4 кг (60, с. 236). Сыродутный способ был технически несовершенным, около 50 % металла уходило в шлак, но тем не менее железа производилось много: об этом можно судить по большому количеству различных железных изделий, обнаруживаемых при раскопках.

Большим достижением аланских кузнецов, преемственно связанным с предшествующим периодом, было производство стали и стальных предметов, главным образом оружия. Металлографическими анализами установлено, что аланские сабли VIII–XII вв. имели стальные наварные клинки, имевшие структуру мелкоигольчатого мартенсита (61, с. 212–216). Стальные накладки на саблях, наварка твердых стальных лезвий на гибкую железную основу — обычные приемы при производстве аланского оружия; любопытно, что в иранских языках существует специальный термин для подобных стальных частей оружия (в осет. «андон», 62, с. 207), а в осетинском нартском эпосе упоминание стального оружия, испускающего синий цвет, — обычное дело. «Стальнорожденным» называет эпос одного из своих выдающихся героев Батраза.

Анализ продукции аланского кузнечного производства приводит к заключению о весьма широком ассортименте изделий и о профессионализме мастеров. Более того — есть возможность ставить вопрос о специализации и простейшей кооперации кузнечного производства, складывавшихся в крупных производственных центрах городского типа (21, с. 100–101).

Высокого уровня достигла обработка цветных металлов при помощи литья, ковки, чеканки, тиснения и опиравшаяся на богатейшие местные традиции, корнями своими уходящие в недра, кобанской культуры 1 тыс. до н. э. Изделиями из цветных металлов и прежде всего бронзы аланские могильники буквально наводнены. Цветная металлургия базировалась на местных рудных месторождениях, сосредоточенных в горах (63); не исключено, что уже в эту эпоху эксплуатировалось богатое Садонское месторождение (64, с. 81). Освоение передовой технологии (золочение, паяние, зернение, цветные вставки и т. д.) обусловило развитие собственного ювелирного дела, представленного прекрасными произведениями. И здесь мы вправе говорить о профессионализме и специализации мастеров-литейщиков и ювелиров.

Мы не будем останавливаться на прочих отраслях ремесленного производства — гончарном, камнеобрабатывающем, деревообрабатывающем (с применением токарного станка), кожевенном и т. д., ибо их обзор опубликован в нашей книге «Алания в X–XIII вв.».

Отделение ремесла от земледелия, весьма вероятное появление ремесленных мастерских, их ориентация на рынок, специализация и кооперация требовали сосредоточения ремесленного производства в пунктах, расположенных выгодно в географическом и экономическом отношениях и способных к превращению в местные рынки обмена. Мы уже говорили о плотной сети городищ в предгорно-равнинной зоне. Замечено, что наиболее крупные городища, подчас окруженные более мелкими, располагаются на стыке предгорной равнины гор и при выходе из ущелий, т. е. на пересечении путей и в зоне контакта между двумя вертикально-зональными хозяйственными регионами (21, с. 90). Видимо, эти крупные городища играли роль посредников в товарном обмене между горами и равниной, они же были носителями тенденции превращения в раннесредневековые города.