Владимир Кузнецов - Очерки истории алан

Одновременно аланы занимали особое место в политических расчетах хазарской дипломатии. Как справедливо отмечал Ю. Д. Бруцкус, «дружба хазар с аланами… составляла главную основу хазарской дипломатии» как в царствование Вениамина, так и в царствование Аарона (79, с. 16).

Столь быстрое возвышение Алании, до конца IX в. незаметной на политических горизонтах, можно объяснить не только освобождением от хазарской зависимости и улучшением экономического положения Алании, но и глубокими внутренними процессами, заметными средневековым авторам лишь с внешней стороны. Это был тот этап классообразования и становления феодального общества, когда тенденция развития по пути централизации оказывается основной, а на основе этой тенденции складывается государственность реннефеодального типа с институтом царской власти во главе. Могущественные аланские цари, проводящие «твердую политику среди царей», располагающие организованным (по А. В. Гадло, даже регулярным; 28, с. 278) войском в 30 тыс. всадников (к этому надо добавить и пешее ополчение. — В. К.), играющие заметную роль в международной политической жизни, не могли исторически появиться ни раньше, ни позже. Они должны были появиться в условиях внутренней политической и этнической консолидации, упрочения внутриэкономических связей и федеративного объединения всех земель Алании в условиях постоянной внешней опасности. Предпосылки этих, несомненно, прогрессивных процессов были заложены в предшествующий период — во второй половине I тыс., когда на территории центрального Предкавказья сложился сильный союз аланских племен, переживавший переходное состояние от строя «военной демократии» к феодализму.

В письменных источниках нет прямых указаний на существование ранней государственности у алан, но этот вывод вытекает из всего вышесказанного (во всяком случае ничто этому выводу не противоречит). Интересные дополнительные сведения об аланских царях сообщает авторитетный Масуди: «Затем следует царство Алан (Ал-Лан), царь которого называется К. рк. ндадж, что является общим именем для всех их царей, подобно тому как Филаншах — имя всех царей Сарира. Столица Алана называется Магас, что означает «Муха». Помимо этого города царь владеет замками и местами отдохновения и (время от времени) переезжает туда на жительство» (24, с. 204). Как видим, аланский царь носит наследственный (общий для всех царей) титул керкундедж — вероятно, хазарского происхождения (24, прим. 73) — имеет свою столицу Магас и владеет загородными резиденциями— замками и «местами отдохновения». Нет никакого сомнения в том, что перед нами — крупнейший аланский феодал.

Одновременно с Масуди другой арабоязычный автор X в. Ибн-Русте свидетельствует, что «царь аланов называется Б. гайр, каковое (имя) прилагается к каждому из царей» (24. с. 221), т. е. и в этом случае речь идет о постоянном, наследственном титуле, как одной из инсигний царской власти. И. Маркварт и В. Ф. Минорский убедительно исправляют Б. гайр на Багатар (23, с. 168; 24. с. 221) (в значении «богатырь»), что зафиксировано также в грузинской хронике «Картлис Цховреба» в форме Ос-Багатар (80, с. 20; «Осетинский богатырь»). Каково было соотношение этих двух одновременно существовавших титулов — неясно. В этой связи напомним указание Ибн-Русте о том, что «аланы состоят из четырех племен, но почет и царство принадлежат у них племени, называемому Д. хсас (что В. Ф. Минорский исправляет на Рухс-Ас — «светлые аланы» (24, с. 221). Не исключено, что одновременное существование двух разных царских титулов объясняется этой племенной раздробленностью алан: вожди одних племен могли именоваться титулом «керкундедж», вожди других — титулом «багатар», а источники Масуди и Ибн-Русте были различными. Но при таком объяснении Ибн-Русте не оставляет места для сомнений в том, что в его время в Алании происходила политическая централизация, ибо «почет и царство» (т. е. власть — В. К.) принадлежат племени Д. хсас во главе с его царем Багатаром.

Что представляла собой столица Алании город Магас и где она находилась, неизвестно. Этимология названия аланской столицы окончательно не выяснена: по Н. А. Караулову, это «благочестие», по В. Ф. Минорскому, «Муха» — с чем справедливо не согласился А. П. Новосельцев, пишущий, что объяснение В. Ф. Минорского сомнительно «прежде всего потому, что невозможно объяснить, почему город в Центральном Кавказе носит столь странное, да еще персидское название» (81, с. 133). Сам А. П. Новосельцев предлагает в качестве гипотезы иную, и надо признать, интересную интерпретацию: название аланской столицы происходит либо от венгерского «магаш» — «высокий», либо от скифо-аланского «маз(а)» — «большой», «высокий». Наиболее убедительной нам представляется последняя этимология. Наконец отметим, что И. Маркварт попытался название города Магас (вар. Маас) связать с названием главного аланского племени Д. хсас (по Ибн-Русте), так как в обоих случаях мы имеем этнический формант «ас» (23, с. 167). Мысль И. Маркварта заслуживает внимания хотя бы потому, что главный город Алании должен был скорее всего находиться на территории главного и политически доминирующего аланского племени, из среды которого происходил и сам царь алан. Таким племенем было племя Рухс-ас (по конъектуре В. Ф. Минорского).

Местоположение аланской столицы сколько-нибудь надежно не установлено, и любая из выдвинутых версий не обставлена достаточными аргументами, в том числе и версия Н. А. Караулова и В. Ф. Минорского о локализации города Магас в плоскостной части Чечено-Ингушетии или в районе г. Владикавказа (82, с. 73, прим. 101; 24, с. 145). Здесь предстоит, дальнейшая исследовательская работа.

Одним из наиболее крупных аланских царей был Дургулель «Великий», сведения о котором сохранились в «Картлис Цховреба». Дургулель имел широкие династические связи, характеризующие его политическое значение в международных делах XI в.: сестра Дургулеля Борена была замужем за грузинским царем Багратом IV (80, с. 32), а византийский император Михаил Дука был женат на дочери Баграта IV и Борены — Марии, которую Зонара называет Марией из алан, Анна Комнина — Марией Аланской (82, с. 119). Как видим, Мария Аланская была племянницей Дургулеля. Восторженное описание красоты Марии приводит Анна Комнина, заключающая: «Ни Апеллес, ни Фидий, ни какой-либо другой скульптор никогда не создавали подобных статуй». Не скупится на комплименты и Михаил; Пселл: «Не стану воздавать царице хвалу за ее род, богатством и древностью превосходящий любой царский, хватит с нее нрава несравненного и красоты неподражаемой» (83, с. 192). Вторично Мария Аланская вышла замуж за императора Никифора III Вотаниата (1078–1081 гг.; 84, с. 290). Благодаря этим бракам Дургулель вступил в родственные отношения с правящими домами Грузии и Византии — наиболее значительных христианских государств, лежащих недалеко от Алании, принявшей христианство в начале X в. Эти отношения отразились в ряде совместных военных выступлений, о которых мы упоминали выше в главе IX.