Денис Хрусталёв - Русь от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в.

Стабилизация на юге была достигнута ценой отказа Владимира Рюриковича от обладания Киевом. Источники не содержат указания на конкретные причины, подвигнувшие князя на такой шаг. Существуют предположения о том, что он в последний момент был вытеснен из города Изяславом Мстиславичем, которого, в свою очередь, изгнал новгородский князь. Однако более вероятным представляется направление рассуждений А. А. Горского, согласно которому в это время в Киевской земле утвердилась некая форма дуумвирата, при которой и Владимир, и Ярослав разделили власть над областью: например, Ярослав владел Киевом, а Владимир — другим региональным центром [130].

Как бы то ни было, но дипломатическая комбинация Романовичей удалась. Михаил был решительно отрезан от своей черниговской вотчины, которую, к тому же, согласно сообщению В. Н. Татищева, направлявшийся к Киеву Ярослав разорил и обложил данью: «К Киеву идучи, область Черниговскую, где не было кому оборонять, разорил и, тяжкие окупы с городов взяв, пришел к Киеву» [131].

Дальнейшими действиями Даниила Михаил был лишен и других своих союзников, источников пополнения войск и перспектив. Той же весной 1237 г. [132]Конрад Мазовецкий, опасавшийся прямого столкновения с Волынью, попытался создать буфер на границе с Русью и передал (8 марта 1237 г.) добжиньским рыцарям-крестоносцам замок Дорогичин на восточном берегу Западного Буга [133]. Судя по всему, Конрад «даровал» крестоносцам то, что никогда ему не принадлежало. Даниил, направившийся в это время в поход на ятвягов, но остановленный весенней распутицей и половодьем, узнал о провокации польского князя и повернул войска на Дорогичин: «не лепо есть держати нашее отчины крижевникомь Тепличемъ, рекомымь Соломоничемь» [134]. Волынский князь штурмом взял город (март 1237 г.) [135]и захватил в плен орденского магистра Бруно с другими рыцарями, которых направили в заточение во Владимир Волынский. Конрад Мазовецкий, понесший уже второе поражение от Даниила, так и не вступив с ним в бой, был деморализован и более не проявлял своей враждебности. Для того чтобы добить противника, в начале 1238 г. Даниил подговорил литовского князя Миндовга и новогрудского князя Изяслава совершить поход в Мазовию [136]. Этот натиск окончательно склонил Польшу к мирным и союзническим отношениям с Волынью и Романовичами [137].

Чтобы упредить возможную поддержку Михаила со стороны Венгрии, Даниил использовал свой основной козырь — дружеские отношения с австрийским герцогом. В начале 1237 г. (с февраля) император Фридрих II организовал большой поход против беспокойной Австрии. Волынские князья немедленно вызвались предоставить военную помощь своему дальнему союзнику. Только вмешательство венгерского короля Белы IV заставило их прекратить приготовления к походу ( «королеви же возбранившу») [138]. Отказ от вмешательства в австрийские дела Даниил обменял на надежный мир со стороны Венгрии, скрепленный в конце апреля 1237 г. при личной встрече князя с королем Белой [139].

Таким образом, галицко-черниговский князь не только был отрезан от своей «отчины» (Чернигова), но и лишился всех своих союзников (Изяслав, Конрад, Бела). В таких условиях ему не оставалось ничего иного, как просить у Даниила Романовича мира. Несмотря на очевидные успехи на дипломатическом фронте, волынский князь не имел возможности использовать их в наступательных целях. Перевеса в военных силах у него не было, к тому же Михаил, судя по всему, сохранял поддержку среди галичан, отчего рассчитывать на легкую победу не приходилось. Стороны вынуждены были искать компромисса:

«Данилови же в томъ же лете пошедъшу на Михаила на Галичь, онем же мира просящимъ даша ему Перемышль» [140].

Оценить объем усилий, на которые пошел чернигово-галицкий князь для заключения соглашения, можно только взглянув на географическую карту. Ради сохранения галицкого стола Михаил передал Даниилу Перемышльскую область, расположенную на путях из Галича в Венгрию и Польшу. Волынский князь приобрел возможность контролировать практически все сообщение галичан с западными странами. Можно сказать, что к лету 1237 г. Михаил Всеволодович стал обладателем двух анклавов (Галич, Чернигов), окруженных землями враждебных властителей. Причем любая попытка их объединить должна была натолкнуться на фактически общерусскую коалицию князей: от Романовичей и Ростиславичей до Юрьевичей (Ярослав), — то есть Волынь, Киев, Смоленск, Новгород, Переяславль Залесский и примкнувшие к ним.

Ярослав Всеволодович был на юге человеком новым. Решение об участии в конфликте с Михаилом на стороне Романовичей было для него неожиданным и свидетельствовало об авантюрном складе характера. Конечно, пример тестя, Мстислава Удалого, оставившего, несмотря на уговоры, Новгородское княжение и отправившегося на покорение далекого Галича ( «поискате Галица»), порабощенного иноземцами и иноверцами, был заразителен. В ту рыцарскую эпоху романтические предприятия вызывали только похвалу и восхищение. К тому же Ярослав поступил гораздо предусмотрительнее и весьма прагматично. Во-первых, оставил в Новгороде своего сына, Александра (в будущем « Невского »). Во-вторых, отправился покорять не далекий и незнакомый Галич, а «сердце земли Русской», старейший град Киев. При этом, естественно, все предприятие было организовано как военный поход. С Ярославом к Киеву двинулись крупные силы новгородцев и новоторжцев, которые при проходе через Черниговскую область, «где не было кому оборонять», местность «разоряли»и «тяжкие окупы с городов»брали [141]. В Киев они вступили без боя, а уже через неделю все войско было отпущено по домам: «…и державъ новгородцовъ и новоторжанъ одину неделю и, одаривъ, отпусти прочь: и приидоша вси здрави» [142]. Подобную беспечность Ярослав мог допустить, только осознав полную свою безопасность с любой из сторон. Князь не видел угрозы себе ни от близких своих соседей, ни от далеких. И именно такая позиция служит примером, действительно характеризующим положение в южнорусских землях весной-летом 1237 г., накануне великих свершений и потрясений для всей Руси.

Для Северо-Восточной Руси последнее десятилетие перед монгольским нашествием было периодом мира, спокойствия и даже скуки. В Ростовской летописи отмечены целые годы, о которых нечего было сказать. Для 1233 г. единственным важным событием во Владимиро-Суздальском княжестве было завершение фресковой росписи соборной церкви Суздаля, а для 1234 г. — завершение строительства Георгиевского собора в г. Юрьеве-Польском.