Денис Хрусталёв - Русь от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в.

С другой стороны, Торжок также входил во владения Ярослава как новгородского князя. Причем, по летописи, осаждали Торжок долго, а затем «гнашася проклятии отъ Торжку Серегерьскимь путемъ даждь и до Игнача креста, а все людии секуще аки траву» [279]. Следовательно, после захвата города татары еще гнались за кем-то. Можно предположить, что это был тот самый «эмир» «Ванке Юрку [ вар. Вике-Юрку, Йике-юрку, Рике-Юрку ]», который «бежал и ушел в лес», а затем его «поймали и убили». Ведь среди погибших при штурме Торжка упоминаются местный посадник «Иванко» и далее за ним по иерархии, возможно, тысяцкий или воевода «Яким Влункович» [280]. Имена оказываются очень созвучными персидской транскрипции Иванко-[Юрь-евич]~Ванке-Юрку или Яким-Влунко(вич)~Йике-Юрку. Может быть, речь у Рашид-ад-Дина идет о ком-то из них? Таким образом, получается достаточно ясное объяснение того, как в области «Везислава» ( Ярослава ) мог оказаться еще и другой «эмир» ( посадник ) «Ванке Юрку» ( Иванко Юрьевич ). Кроме того, можно получить конкретное разъяснение причин похода монголов до Игнач-Креста и того, что до Новгорода они не дошли: это была погоня, которая не преследовала цели наступления глубоко на север.

Подобное расследование, конечно, является вполне допустимым. Однако при этом остается ряд нерешенных проблем. Совершенно не совпадают сроки осады Торжка (14 дней) и Кырклы (5 дней). Непонятно, почему заштатный Торжок назван «коренной» областью Ярослава, который потом даже не послал войск для его обороны. Разрывается вся структура рассказа Рашид-ад-Дина, который вполне может быть уложен в русскую летописную канву. Ведь после штурма Владимира татары направились именно к Переяславлю и, возможно, в полном составе. Лишь затем они разделились и пошли «туменами облавой». Переяславль также входил в Владимиро-Суздальское государство, великий князь Юрий оставался его сюзереном, «эмиром этой области». Полагаем, что под Кырклой следует все же понимать Переяславль-Залесский, после взятия которого монголы действительно рассеялись по региону в поисках ставки Юрия Всеволодовича.

Рассмотренные соображения позволяют сделать полезные заключения о хронологии событий. От Рязани до Коломны — около 150 км, которые Батый мог преодолеть с полным составом войска не менее чем за 10–12 дней. От Коломны до Москвы около 110 км, что составляет не менее 9–10 дней пути для монгольской армии. Падение Москвы отмечено В. Н. Татищевым 20 января, но по Рашид-ад-Дину, осада длилась 5 дней; следовательно, подступить к городу интервенты должны были не позднее 15 января. Соответственно и сражение у Коломны датировать следует в рамках 2–4 января 1238 г.

От Москвы до Владимира по руслу Клязьмы примерно 200 км, которые монгольская армия не могла преодолеть менее чем за 14–15 дней. Появление авангарда под станами Владимира 3 февраля 1238 г. только-только укладывается в эти рамки. Основные же части должны были подойти позже. Видно было, что Батый очень спешил.

Уже после битвы у Коломны княжич Всеволод «в мале дружине» прибежал во Владимир и сообщил отцу о случившемся. Крах многолетней политической линии Юрия был налицо. Самое могущественное русское княжество оказалось неподготовленным к борьбе с самым опасным своим противником. Отправив имеющиеся под рукой войска к Коломне, великий князь оставил практически беззащитными внутренние районы страны. Сбор нового ополчения требовал времени, которого Батый, скорее всего, предоставлять не будет.

Юрий решил применить самую известную впоследствии русскую тактику затягивания противника в глубь страны. Он оставил столицу на попечение сыновей, а сам направился на север через Ростов, Ярославль и Углич за Волгу, где организовал военный лагерь на одном из притоков Молога — реке Сить. Сюда к нему должны были стекаться «вои» со всего региона. Однако основную ставку он делал на помощь братьев Ярослава и Святослава:

«Тое зимы выеха Юрьи из Володимеря в мале дружине, оурядивъ сыны своя в собя место Всеволода и Мстислава, и еха на Волъгу с сыновци своими с Василькомъ и со Всеволодомъ и с Володимеромъ, и ста на Сити станомъ, а ждучи к собе брата своего Ярослава с полкы и Святослава с дружиною своею, и нача Юрьи князь великыи совкупляти вое противу Татаромъ, а Жирославу Михаиловичю приказа воеводьство в дружине своеи» [281].

Ярослав Всеволодович действительно к 1238 г. имел возможность собрать значительное войско, ведь он сохранял контроль над Киевским, Новгородским и Переяславль-Залесским княжествами. Однако это было практически нереально на ограниченном отрезке времени. Осенью 1237 г. Ярослав, судя по всему, находился еще в Киеве. Здесь он прокняжил немногим более полугода. Сложно сказать, насколько киевляне были готовы отправиться на далекий северо-восток поддерживать брата своего новоиспеченного сюзерена. Да и особенных сил у них уже не было — слишком беспокойным было предыдущее десятилетие. Полагаться на новгородцев также было затруднительно. Для созыва ополчения требовалось решение веча, скептически смотревшего на дальние походы, прямая выгода от которых была неочевидной. Фактически Ярослав мог располагать только собственными дружинниками и верными переяславцами, полк которых, возможно, и был направлен на Волгу. Сам же князь лично прибыть на помощь уже не успевал. Даже если он получил тревожные известия в ноябре, то сначала (такое предположение напрашивается само собой) он должен был направиться в Новгород, в надежде собрать ополчение, а уж потом повернуть к Владимиру [282]. Зимний путь от Киева до Новгорода мог длиться до трех месяцев, то есть в лучшем случае к концу февраля 1238 г. Ярослав прибыл на север. Здесь его должны были застать известия о падении Владимира, а также о подходе монголов к Торжку. Смог ли князь убедить новгородцев в необходимости активных наступательных действий, или впечатление от поражений под Рязанью и Коломной не позволило ему этого сделать — источники умалчивают. Известно только, что с этой стороны помощи Суздальскому князю не последовало.

О владениях другого брата Юрия, Святослава, в конце 1238 г. точных сведений нет, о нем известно лишь то, что в 1230–1234 гг. он упоминается как хозяин Юрьева Польского [283]. Скорее всего, этим городом с округой его владения не ограничивались, но значительными не были. Недаром в летописи отмечено, что от Ярослава Юрий ждал «полков», а от Святослава — только его дружину. Об амбициозных инициативах или выразительных предприятиях Святослава ни до этого, ни после ничего не известно. Чаще всего он выступал немым и весьма пассивным орудием в руках своих братьев, а затем и племянников. Однако в условиях внешней опасности Святослав со своими скромными возможностями не остался в стороне, а поспешил присоединиться к полкам старшего брата.