Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

Истинные намерения Александра II относительно итальянских планов Наполеона и его пьемонтского союзника были изложены в секретном личном письме Горчакова от 27 мая 1858 г., адресованном Киселеву с пометой – «лишь для Вас одного». «Мы, – писал Горчаков о возможной реакции России в случае войны в Северной Италии, – обязались бы сдерживать на нашей границе со стороны Австрии наблюдательный корпус достаточный, чтобы заставить эту державу значительно усилить свои войска с этой стороны, поставив ее перед невозможностью их использовать в Италии, а не давая объяснений, мы оставим венский кабинет в неизвестности в отношении наших окончательных намерений.

Но в обмен мы просили бы обязательства французского правительства содействовать средствами, имеющимися в его распоряжении, аннулированию статьи, которая ограничивает наши силы на Черном море, статьи, которая с его стороны рассматривалась бы как недействительная. У нас нет никакого намерения и заинтересованности увеличивать безмерно число наших кораблей на этом море, но мы не можем оставаться под бременем условий, несовместимых с положением государства первого порядка. Если вопрос разрешится таким образом, письменный договор будет неукоснительно соблюдаться. Мы не выдвигаем никаких возражений против того, чтобы он оставался секретным, лишь бы он был обязательным. Когда мы говорим, что в ходе войны Франции с Австрией мы соглашаемся предпринять мощный отвлекающий маневр путем концентрации войск, то при этом почти подразумевается, что мы не будем оспаривать у императора Наполеона материальные приобретения, которые будут вытекать из его успехов в Италии. Но подобное расположение не может быть зафиксировано в письменном документе, и при удобном случае вы должны это изложить лишь устно» [366] Цит. по: Серова О.В. Итальянский вопрос в русско-французских отношениях… С. 106. .

Горчаков предупредил Киселева о недопустимости обсуждения хотя бы одного из затронутых в его письме вопросов с кем-либо, кроме самого императора Наполеона. Министр иностранных дел Валевский не должен быть посвящен в содержание этих конфиденциальных обсуждений – во всяком случае, до тех пор, пока оба императора не сочтут необходимым ввести его в курс дела.

Разъяснение российской позиции по итальянскому вопросу, данное Киселевым в конфиденциальном порядке Наполеону, побудило императора французов немедленно приступить к переговорам с Пьемонтом об условиях военного союза. Эти строго секретные переговоры, как уже говорилось, состоялись между Наполеоном и графом Кавуром 21 июля 1858 г. в водолечебнице лотарингского городка Пломбьер.

По достижении договоренностей, одобренных Виктором-Эммануилом, и перед тем, как подписать военное соглашение с Сардинским королевством, Наполеон решил получить от Александра II подтверждение высказанных царем в Штутгарте намерений относительно Северной Италии.

Для этого он решил направить на встречу с Александром II своего кузена, принца Наполеона. Было известно, что Александр намеревался в сентябре 1858 г. приехать в Польшу. Туда-то и отправил Наполеон своего эмиссара. Официальная цель его поездки – упрочение связей двух царствующих домов.

25 сентября император, отдыхавший в Биаррице, поручил Валевскому передать новому послу Франции в Петербурге герцогу де Монтебелло телеграмму следующего содержания: «Император, желая дать очередное свидетельство своего дружеского расположения к императору Александру, направляет в Варшаву принца Наполеона» [367] ААЕ. Correspondance politique. Russie. 1858. Vol. 217. Fol. 151. .

Этому неожиданному для императора Александра визиту предшествовал еще один неофициальный контакт между Петербургом и Парижем, имевший место в самом начале 1858 г. Поводом к нему послужило упоминавшееся уже покушение Ф. Орсини на жизнь императора Наполеона. «Ужасное покушение, едва не прервало жизни Их Императорских Величеств, – сообщал 15 января телеграфной депешей в Петербург граф Киселев. – В момент, когда император и императрица подъезжали к Опере, три бомбы были брошены на пути их следования. Их Величества не пострадали. Публика встретила их появление в зале овациями, которые неоднократно возобновлялись до самого окончания представления…

Собравшаяся перед театром толпа с энтузиазмом приветствовала выход Их Величеств. Бульвары на пути их следования по этому случаю были освещены» [368] АВПРИ. Ф. 133. On. 469. 1858 г. Д. 115. Л. 6–6 об. .

Сообщение Киселева вызвало самую сочувственную реакцию в семье императора Александра. В тот же день из Петербурга на имя посла ушла телеграфная депеша, составленная Горчаковым. В ней говорилось: «Император приказывает вам от своего имени и от имени императрицы выразить их радость в связи с тем, что Божественным Провидением были спасены жизни императора и императрицы французов» [369] Там же. Д. 119. Л. 5. .

На следующий день, 16 января, император принял временного поверенного в делах Франции маркиза де Шаторенара и передал ему письмо, адресованное Наполеону с выражением сочувствия по поводу «ужасного инцидента» и своей радости по случаю благополучного спасения [370] Письмо Александра II от 4(16) января 1858 г. см.: Там же. Д. 68. Л. 13. .

По всей видимости, Александр II посчитал недостаточным официальный дипломатический канал. Он написал второе личное письмо императору французов и поручил доставить его в Париж не обычному курьеру или дипломату, а своему генерал-адъютанту, светлейшему князю Варшавскому, графу Эриванскому Ф.И. Паскевичу, сыну бывшего наместника Польши. Графу Киселеву было поручено известить тюильрийский двор о его предстоящем приезде [371] Там же. Д. 119. Л. 119. Горчаков – Киселеву по телеграфу, 19 января 1858 г. .

«Я хочу снова повторить Вам, – писал Александр Наполеону, – с какой радостью мы узнали, что Провидение даровало Вам свою защиту, продлив Ваши и Императрицы дни. Мой генерал-адъютант князь Варшавский, на которого я возложил обязанность вручить это письмо лично Вам в руки, может засвидетельствовать Вашему Величеству те глубокие чувства, которые мы с императрицей испытали, узнав об ужасном заговоре против Вас. Он Вам расскажет, что только благодаря Господу мы сохранили рассудок после этого события, которое могло бы обернуться самым пагубным образом для благополучия Франции и спокойствия всей Европы. В том общем беспокойстве о Вашем Императорском Величестве Вы имели случай убедиться в ценности Вашей жизни. Вы можете быть уверены, что никто не осознает этого больше, чем я, и что это не просто чувство, вызванное переживаемым моментом. Это чувство отражает сердечность моего личного отношения к Вам. Я, как и Императрица, прошу Вас помнить об этом и принять наши искренние в том уверения, верить в то глубокое уважение и ту неизменную дружбу, которые я испытываю к Вам…» [372] Письмо Александра II от 7(19) января 1858 г. // Там же. Д. 68. Л. 15–15 об. См. также: Исторический архив. 2007. № 6. С. 159. .