Петр Черкасов - Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870).

На все запросы из Петербурга по этому поводу он давал уклончивые ответы, что, в конечном счете, привело императора Александра и вице-канцлера Горчакова к определенному выводу: реальной поддержки от Наполеона ожидать не приходится. Это убеждение, к тому же, подкреплялось попустительством со стороны французского правительства антироссийской деятельности польской эмиграции во Франции.

А граф Киселев продолжал убеждать царя и министра иностранных дел в обратном – в большом запасе прочности франко-российского сотрудничества, в искренности намерений императора французов в отношении России. В донесениях и телеграфных депешах, направляемых Горчакову, он часто (пожалуй, даже слишком часто) рассказывал, с каким радушием его всегда принимает Наполеон, описывал откровенные и дружеские беседы с ним, свидетельствующие, по мнению Киселева, о желании французского императора развивать тесное взаимодействие с Россией.

Павел Дмитриевич не мог, конечно, знать, что его депеши из Парижа с некоторых пор читаются в Петербурге с возрастающим недоверием. На полях одной из них (декабрь 1861 г.) сохранилась карандашная пометка Горчакова на французском языке: «Все, что он здесь рассказывает, не имеет, на мой взгляд, никакого значения» [451] АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1861 г. Д. 122. Л. 332. .

Как уже говорилось, отношения Горчакова с Киселевым с самого начала складывались не просто. Министр иностранных дел не одобрял назначение последнего послом в Париж, предвидя будущие осложнения с Киселевым, привыкшим к прямому общению с тремя последними императорами – Александром I, Николаем I и Александром II. Но тогда, в 1856 г., Горчаков не стал возражать против кандидатуры Киселева, поскольку это был личный выбор царя. К тому же, и сам Горчаков был сторонником сближения с Францией, оказавшей России немаловажные услуги на Парижском мирном конгрессе.

Когда же ему стало ясно, что император французов действует исключительно в собственных интересах и не намерен помогать России в ослаблении ограничений 1856 г., у Горчакова начали появляться сомнения относительно перспектив сотрудничества с Францией. Эти сомнения разделял и император Александр, которому вице-канцлер посоветовал заменить Киселева, не желающего понять, что за ласковым обхождением с ним в Тюильри нет реального политического содержания, что его сознательно вводят в заблуждение, умело играя на человеческих слабостях семидесятилетнего посла.

«В Петербурге, – отмечал один из самых авторитетных биографов Александра II, – давно уже были недовольны Киселевым и помышляли об отозвании его из Парижа, находя, что посол «проведен» Наполеоном, и не полагаясь на его умственные силы, начинавшие, видимо, слабеть от старости» [452] Татищев С.С. Указ соч. С. 324. Эту оценку разделяет современный исследователь истории российской дипломатии. «На посольском посту Киселев хотел играть самостоятельную роль. Его назначение было хорошо воспринято в Париже, и вскоре он сделался горячим сторонником сближения с Францией. При его активном участии в 1859 г. был заключен русско-французский договор, согласно которому Россия обязывалась соблюдать нейтралитет в готовившейся Наполеоном III войне против Австрии, а последний в довольно неопределенной форме обещал содействовать изменениям в существовавших договорах в интересах обоих государств – России и Франции. Однако Киселев слишком доверял императору французов. Вскоре Александру II и Горчакову стало ясно, что обещания Наполеона III ничего не значат, и он лишь пытается использовать Россию для укрепления своего режима и династии. Отношения Киселева с Горчаковым осложнились, и посол в 1862 г. был вынужден подать в отставку» Хевролина В.М. Министерство иностранных дел России в 18561878 гг. // Новая и новейшая история. 2002. № 4. С. 18. .

Согласившись с мнением Горчакова, император Александр долго не мог решиться отозвать из Парижа «друга» своего отца, как он аттестовал Киселева Наполеону III. Однажды, в 1856 г., ему не без труда удалось убедить ветерана государственной службы сменить министерский пост на должность посла во Франции. Спустя пять лет, склонившись к решению заменить посла в Париже, Александр поначалу попытался обставить отзыв Киселева со всеми надлежащими почестями.

В 1860 г. император предложил Павлу Дмитриевичу весьма престижный и вместе с тем необременительный пост председателя Государственного Совета. Однако семидесятидвухлетний посол сделал вид, что не понял высочайшего намека и вежливо отклонил сделанное ему предложение. Киселеву хотелось оставаться в Париже, где за проведенные годы он приобрел устойчивый вкус к посольской службе, которую желал бы продолжать. К тому же, граф привык к удобствам и преимуществам жизни в тогдашней «столице мира».

Отказ Киселева занять пост председателя Государственного Совета раздосадовал императора, но он тогда не подал виду и взял паузу, которая длилась почти полтора года. За это время Горчаков нашел средство, способное сделать посла в Париже более покладистым.

В середине мая 1862 г. Павел Дмитриевич получил от Горчакова письмо. Министр извещал посла о предстоящем приезде в Париж барона Андрея Федоровича Будберга с особой миссией – подготовить двустороннее соглашение с Францией о совместных действиях в восточных делах – в Сербии, Черногории и Греции, а также о защите интересов христиан в Оттоманской империи.

Одновременно сообщалось, что Будберг, служивший до того посланником при венском и берлинском дворах, должен будет оказывать посильную помощь графу Киселеву в исполнении обременительных в его почтенном возрасте обязанностей посла Его Величества в Париже [453] АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1862 г. Д. 114. Л. 151–153. .

Намек был более чем прозрачным. Он не оставлял Киселеву другого выбора кроме добровольной отставки. Сразу же по получении письма Горчакова посол составил на высочайшее имя прошение следующего содержания:

Всемилостивейший государь!

Приняв с покорностию, после полувекового служения, назначение, указанное мне Вашим Императорским Величеством в прошлым 1856 г., я более надеялся на усердие, чем на силы, коими располагать еще мог.

Ныне приближается дряхлость, а с нею опасение не быть уже в состоянии выполнять служебные обязанности с тою ревностию, которые считал всегда первым своим долгом.

В таком положении мне остается только всеподданнейше просить Вас, Всемилостивейший Государь, о назначении мне преемника и о дозволении оставить вовсе службу, для исправления утраченного здоровья, если это еще возможно в преклонных моих летах.

Не чувствуя себя более в силах приносить действительную пользу на службе Вашего Величества, я буду в последние дни жизни воссылать к Всевышнему только молитвы об увенчании Ваших усилий к преуспеванию любезного Отечества.