Дмитрий Мишин - Сакалиба

неоднозначный, подробно рассматривается ниже (см.: часть I, гл. 2). Не все аргументы, представленные Дози, были корректны2, но впоследствии, при составлении <���Дополнения

к арабским словарям>, он привел более веские доводы в пользу своей точки зрения [456, т.

1, с. 663-664]J. При этом в <���Дополнении> Дози несколько модифицировал и саму

интерпретацию, заключив, что <���слово саклаб означает собственно славянина, но так как те

из них, кто находился в мусульманских странах, были скопцами, оно получило значение

"евнух"> [там же].

Спорить с Дози, крупнейшим знатоком истории мусульманской Испании, никто не был в

состоянии, однако его замечания касались лишь невольников в Андалусии и мало влияли

на анализ сведений о сакалиба в географической литературе. Специалисты, занимавшиеся

трудами средневековых мусульманских географов и содержащимися в них сведениями о

европейских народах, -Д.А. Хвольсон, А.Я. Гарка-ви, А.А. Куник, В.Р. Розен и другие - по-

прежнему видели в сакалиба славян. Но вскоре и в этой области <���славянской

интерпретации> понятия сакалиба был нанесен удар. Ф.Вестберг, посвятивший анализу

данных восточных источников о сакалиба не одно исследование, пришел к выводу, что это

название применялось для обозначения <���румянолицых, голубоглазых, русоволосых

народов вообще...> [340, с. 369]. Через несколько десятилетий идеи Вестберга поддержал

и развил А.Зеки Валили Тоган, издавший в 1939 г. оригинальный текст сообщения Ибн

Фад-лана (<���мешхедская рукопись>). Употребление Ибн Фадланом названия сакалиба

применительно к волжским булгарам (об этом см.: часть 1, гл. I) вкупе с анализом других

восточных источников привело Тогана к заключению, что <���слово сакалиба не всегда

следует переводить как "славяне"; наоборот, у авторов разных времен оно в каждом

конкретном случае имеет свое особое значение, а у арабских писателей X века очень часто

применяется для обозначения различных, главным образом светлокожих народов

Восточной и Северо-Восточной Европы> [227, с. 295]. Этот вывод Тоган распространял и

на спуг-сакалиба в исламском мире, утверждая, что неволышкн-сакалиба, которые

ввозились в исламские страны через Хорезм, - представители тюркских и угро-финских

народов Поволжья [227, с. 309].

Противопоставить что-либо аргументации Тогана и в особенности примеру с сакалиба у

Ибн Фадлана было довольно сложно. А.П. Ковалевский, работавший с текстом сообщения

Ибн Фадлана параллельно с Тоганом, мог лишь осудить, не называя, правда, имен,

<���крайнюю тенденциозность и стремление во что бы то ни стало игнорировать славянский

элемент в Восточной Европе> [12, с. 15, прим. 2]. В остальном подход Ковалевского почти

не отличался от позиции Тогана: <���Термин "сакалиба" и по своему происхождению, и по

обычному употреблению в арабском языке означает славян. Но так как авторы не слишком

хорошо разбирались в этнических признаках, а тем более в языках северных народов, то

этим термином сплошь и рядом обозначали всевозможные северные народы: и настоящих

славян, и финнов, и булгар. Таким образом, в каждом отдельном случае приходится

решать вопрос о том, какое содержание вкладывал в это слово данный автор> [12, с. 15].

Изыскания Тогана совпали по времени с деятельностью великого французского арабиста

Э.Леви-Провансаля, создавшего целый ряд классических произведений по истории

мусульманской Испании. В вышедшей в 1932 г. работе <���Мусульманская Испания в X

веке> Леви-

1 За<. 101

Провансаль, говоря о аеволъштх-сакалиба в Андалусии, присоединялся к мнению Дози и

едва ли не текстуально воспроизводил слова своего предшественника, заявляя, что

название сакалиба <���первоначально, как представляется, применялось в этой стране

(Андалусии. -Д.М.) к пленникам, которых германские воины приводили из походов против

славян, а затем продавали мусульманам [Пиренейского] полуострова. Но во времена

путешественника Ибн Хаукала (середина X в.) под именем сакалиба подразумевали всех

иностранных невольников - выходцев из Европы, зачисленных в войска или

приставленных к различным службам во дворце или гинекеях правителя> [521, с. 28-29].

Несколько позже, в 1950 г., Леви-Провансаль почти без изменений повторил эту фразу во

втором томе своей знаменитой <���Истории мусульманской Испании>, присовокупив, что

слово саклаби повторило судьбу латинского понятия sclavus, эволюционировавшего от

значения <���славянин> к значению <���раб> [522, т. 2, с. 123-124].

Подкрепленная авторитетом Дози и Леви-Провансаля, двух крупнейших специалистов по

истории Андалусии, идея о том, что сакалиба - социальная группа, составленная из

представителей разных народностей, перешла во многие работы, посвященные

мусульманской Испании [605, с. 68; 572, с. 124; 494, с. 167; 556, с. 86; 565, с. 152; 610, с.

571; 619, с. 25; 587, с. 43-44; 436, с. 182]. Ей следовали и те немногочисленные авторы, которые специально занимались историей сакалиба. A.M. ал-'Аббади, писавший через три

года после появления второго тома <���Истории> Леви-Провансаля, утверждал, что первые

неволь-пкш-сакапиба были пленниками германских и скандинавских воинов, проданные

испанским арабам, но затем <���арабы расширили значение этого названия (сакалиба. -Д.М.) и стали применять его к невольникам из любого христианского народа, которых они

приводили и определяли на службу в халифский дворец> [635, с. 8-9]. Исходя из такой

трактовки, ал-'Аббади зачислял в сакалиба всех встречавшихся ему в источниках рабов и

слуг, вне зависимости от того, назывался ли кто-либо из них действительно саклаби или

нет [635, с. 11]. Такой подход сохраняется в историографии и ныне, что легко проследить

по последним работам. М.Ал-Мануни в вышедшей в 1983 г. статье о культуре сакалиба в

мусульманской Испании утверждал, что они были выходцами как из Центральной Европы, так и с севера Испании, воспитанными при кордовском дворе и обученными для службы в

государственной администрации [640, с. 21]. М.Мевак в 1994 г. писал, что <���среди людей, служивших кордовским властителям, главным образом выходцев из Восточной и

Центральной Европы, были также и уроженцы Южной Европы> [546, с. 309], повторив

затем уже известную нам трактовку, согласно которой сакалиба называли <���всех рабов-

чужеземцев, определенных в войско или приставленных к различным службам во дворце и

халифских гинекеях> [546, с. 310]. При этом <���с IV-X вв. слово саклаби стало общим

понятием, обозначавшим евнуха или, по меньшей мере, считавшимся эквивалентом этого