Дмитрий Мишин - Сакалиба

слова> [546, с. 312]. В том же году П.СкэЙлз, рассматривая участие андалусских сакалиба

в политических событиях, последовавших за свержением 'амиридской династии в 1009 г.

(об этом см.: часть III, гл. 2), зачислял в эту категорию всех известных ему рабов, слуг и

невольниц - в том числе, например, Субх, любимую наложницу кордовского халифа ал-

Хакама II (961 -976), которая была родом из страны басков [589, с. 133-141].

<���Неславянская> интерпретация понятия сакалиба была, однако, принята не всеми

специалистами. В вышедшем в 1946 г. комментированном издании сообщения Ибрахима

Ибн Йа'куба о славянских странах (об этом источнике см.: часть I, гл. 1) польский ученый

Т.Ковальский писал, что <���хотя мы не можем закрывать глаза на тот факт, что сакалиб, сакалиба означают у арабских авторов также (разрядка Ковальского. - Д.М.) различные

неславянские народы, все же по большей части и как правило это название соответствует

нашим понятиям "славянин, славяне"> [137, с. 55-56]. Шесть лет спустя мнение

Ковальского поддержал и развил его соотечественник Т .Левицкий, посвятивший немало

работ анализу сведений о сакалиба в произведениях восточных авторов. <���Каждый

исследователь-востоковед, интересующийся анализом арабских источников по истории

Европы, - писал он, - хорошо знает, что термин сакалиба и связанные с ним формы

означают у ранних арабских авторов (VIII-X вв.) исключительно славян. <...> Только

позднее, причем лишь у некоторых, по большей части второразрядных, арабских авторов

понятие сакалиба распространяется на иные светловолосые народы Северной и Восточной

Европы> [525, с. 476]. На основании этих выводов Левицкий сформулировал следующее

правило, которое, по его мнению, действует как для географических описаний народа

сакалиба, так и для переселенцев и кевольников-сакалиба в мусульманском мире: <... под

сакалиба я буду разуметь исключительно настоящих славян, не считая лишь те случаи, в

которых контекст явно исключает такую идентификацию> (там же].

В 1953 г., всего через год после появления процитированной выше статьи Левицкого, с

новой интерпретацией названия сакалиба выступил И.Грбек. Новизну труда Грбека в

значительной степени определило то, что его статья <���Славяне на службе у Фатимидов> -

первое и до настоящего времени практически единственное серьезное исследование по

истории невольников-слкдлибд в Северной Африке. В остальном концепция Грбека

представляет собой сочетание идей Дози и Ама-ри. Соглашаясь с Дози в том, что на

службе у кордовских халифов состояли псевдо-славяне [491, с. 544, 551], Грбек

одновременно считал, что в Фатимидское государство доставлялись настоящие славяне с

Балканского полуострова, привозимые венецианскими работорговцами [490, с. 548-550]

или арабскими пиратами [491, с. 550-551]. При этом г африканские и андалусские

сакалиба существовали в полной изоляции одни от других, ибо торговые связи между

Андалусией и Магрибом были крайне незначительны по причине вражды между

кордовскими Омейядами и Фатимидами [491, с. 552].

Реакцией на трактовку Дози - Леви-Провансаля стала, в некоторой степени, и появившаяся

в 1977 г. статья Д.Аялона <���О евнухах в исламе>, где подробно разбирается и вопрос о

сакалиба. Отказавшись от попыток найти для сакалиба этническую идентификацию,

Аялон одновременно немало сделал в плане анализа материалов источников. Мнение Дози

о сакалиба и в частности интерпретацию фрагмента у Ибн Хаукала Аялон подверг

серьезной критике, заключив, что <���из источников мы не узнаем, как того хочет Дози, что

вначале в Испанию доставлялись настоящие славяне, а затем - преимущественно так

называемые "славяне". Для доказательства верности этого утверждения следует найти

совершенно новые материалы> [412, с. 101]. Небезынтересно отметить, что, при всей

сдержанности в интерпретации понятия сакалиба, Аялон, как до него Левицкий, сближал

поселенцев-сак'аямба на Ближнем Востоке со славянами, расселенными византийцами в

Малой Азии [412, с. 111-113].

Отдельные возражения специалистов не привели к отрицанию трактовки Дози - Леви-

Провансаля. Более того, даже Левицкий и Аялон не могли полностью отвергать ее и

признавали, что в некоторых случаях слово саклаби употребляется в значении <���евнух>

[228, т. 1,95; 412, с. 105]. Ниже мы рассмотрим наиболее показательные случаи

употребления слова сакалиба, чтобы выработать для этого понятия собственную

интерпретацию.

Найти такую интерпретацию, однако, довольно непросто. Как отмечалось выше, сакалиба

в исламском мире предстают перед нами либо как военные поселенцы, либо как

невольники и слуги4. Соответственно с этим, проблема идентификации сакалиба

распадается на две части неодинаковой сложности. В случае с военными поселенцами у

нас есть важный параллельный источник - рассказы о переселении славян в Малую Азию

в византийских и сирийских хрониках. Сближение посе-ленцсв-ажошба в Сирии и Ираке

со славянами в византийской Малой Азии представляется вполне оправданным и, как мы

увидим далее, приводит к созданию гармоничной и более или менее полной картины их

истории. Но ситуация резко меняется, едва речь заходит о невольниках. В этом случае мы

имеем только материалы арабских и персидских источников, часто отрывочные и не

вполне понятные. Например, в источниках время от времени встречается выражение

сакалибат ал-каср (дворцовые сакалиба) [напр.: 276, с. 192 для мусульманской Испании; 288, т. 2, с. 145 для фатимидского Египта]. Очевидно, что в данном случае видеть в слове

сакалиба чисто этническую категорию неправомерно. Мы имеем дело скорее со слугами, именуемыми сакалиба. Слово это приобретает, таким образом, значение некоей

социальной категории. Сторонники идей Дози - Леви-Провансаля придерживаются

именно этой точки зрения, утверждая, что оно полностью утеряло первоначальный

этнический смысл, приобретя вместо него социальный. Но изменение значения слова -

сложный процесс, зависящий от многих факторов. Весьма интересен здесь пример

дискуссии, развернувшейся вокруг слова sclavus в латыни. Когда Ш.Верлинден на основе

анализа хартий германских королей заявил, что в Германии это слово резко изменило свое

значение и стало обозначать раба уже в X в. [613, с. 122-125], А.Марик, возражая ему, указал на три ступени, которое слово sclavus должно было пройти в своем развитии: славянин - порабощенный славянин - раб. По мнению Марика, которое, кажется, более

обоснованно, в приводимых Верлинденом примерах речь идет именно о порабощенных

славянах, а не о рабах в общем [539, с. 354- 355]'. Схожесть случая заставляет задаться