Роман Храпачевский - Военная держава Чингисхана

В Польшу тумены Байдара пришли через Малопольшу — на этом пути они разорили Люблин, Завихвост, заняли Сандомир после сражения под Турском, где они 13 февраля 1241 г. разбили малопольское ополчение [139, с. 216]. Попытка остановить монголов перед Краковом в боях при Хмельнике (18 марта) и Торчком (19 марта) окончилась разгромом краковской дружины (воевода Владислав Клеменс) и сандомирского полка (командовали им воевода Пакослав и кастелян Якуб Ратиборович) [136, с. 163–164]. Поляки на себе убедились, что тактика полевых сражений — в пользу монголов, которые сами стремились уничтожить противника в поле, чтобы без особого труда занять лишенные защитников города. Так и здесь, после боев под Хмельником и Турском, они легко овладели Поланцем и Вишлецем, а 22 марта ими был занят Краков. Но их попытка устроить облаву в Шлёнской земле провалилась — отряд Бахату был отражен от Вроцлава, поэтому их успехи ограничились грабежом некоторых земель Мазовии и Куявии [136, с. 164].

На помощь Вроцлаву должны были отправиться польское войско князя Генриха и вспомогательный отряд чешского короля Вацлава, их соединение планировалось у Легницы. Но монголы опередили его на один день — 9 апреля 1241 г. в поле к югу от Легницы они наголову разбили польско-германское войско князя Генриха, а его самого убили. В это время основная группировка монголов громила Венгрию и ее руководитель Бату призвал корпус Байдара присоединиться к нему. В мае монголы Байдара были уже в Моравии, откуда двинулись дальше, в Венгрию.

Главные силы армии Бату, пришедшие в Венгрию, смогли навязать венграм выгодное для себя полевое сражение: 11 апреля 1241 г. они разбили главные силы Венгерского королевства при реке Шайо. Войска Бату атаковали лагерь венгров с севера, а корпус Субэдэя с юга. Оказавшиеся в окружении венгерские войска не смогли проявить достаточной стойкости — часть их упорно сражалась (в частности, за мост, где монголы понесли чувствительные потери), но другая побежала. По свидетельству Фомы Сплитского, дело решила паника, начавшаяся в венгерском войске: «Во втором часу дня все многочисленное татарское полчище словно в хороводе окружило весь лагерь венгров. Одни, натянув луки, стали со всех сторон пускать стрелы, другие спешили поджечь лагерь по кругу. А венгры, видя, что они отовсюду окружены вражескими отрядами, лишились рассудка и благоразумия и уже совершенно не понимали, ни как развернуть свои порядки, ни поднять всех на сражение, но, оглушенные столь великим несчастьем, метались по кругу, как овцы в загоне… Несчастная толпа венгров, отчаявшись найти спасительное решение, не представляла, что делать… король и князья, бросив знамена, обращаются в бегство… по всему пути валялись тела несчастных… жалкие остатки войска, которыми еще не насытился татарский меч, были прижаты к какому-то болоту, и другой дороги для выхода не оказалось; под напором татар туда попало множество венгров и почти все они были поглощены водой и илом и погибли» [51, с. 108–109]. Согласно сведениям из биографии Субэдэя в ЮШ, в этой битве участвовали все основные военачальники похода (кроме Байдара) — Бату, Орда, Шибан, Кадан, Субэдэй и Бахадур (Бахату).

Силы собственно венгров были сравнительно небольшими — численность их не превышала 30 тысяч, так по крайней мере сообщает В. Рубрук: «Венгерский король имеет, самое большее, не свыше 30 тысяч воинов» [42, с. 194]. Конечно, это оценка высказана в 1255–1256 гг., после монгольского погрома. Но и во время нашествия монголов далеко не все силы венгров были собраны — феодальное рыцарское ополчение, как уже отмечалось, всегда проигрывало монголам в мобильности. Но для битвы при Шайо (или Сайо, в долине Мохи) к королю Беле IV все же успел подойти со своим войском его брат, хорватский герцог Коломан (Кальман) и их объединенное войско могло достигнуть 60 тысяч (цифра, возможно, преувеличена средневековым хронистом). Разгром этих сил был решающим для дальнейшей судьбы кампании— после Шайо монголы приступили к своей обычной практике «облавы» беззащитной страны (были взяты Варадин, Арад, Перг, Егрес, Темешвар [137, с. 21]). Одним из крупнейших корпусов, выделенных для облавы, был отряд Кадана. Именно он прошелся огнем и мечем от Пешта до Адриатики, захватывая и разоряя венгерские города и крепости, как это было рассказано выше. Сам же Бату отправился в Словакию и Чехию — перед его туменами пали Банска Штявница, Пуканец, Крупина (в Словакии), а также Опава, Бенешев, Пржеров, Литовел и Евичко (в Чехии) [136, с. 169].

Максимальное продвижение монголов на запад было зафиксировано в апреле 1242 г., когда они вышли к Адриатике. Воевавшие там монгольские отряды, рассыпавшись на отдельные мелкие подразделения, потеряли свою ударную силу, они были уже не в состоянии брать крупные города (как это было подробно рассмотрено в разделе «Осадные технологии монголов»), а только занимались грабежом их окрестностей. Отход на плодородные пастбища Паннонии для устройства там постоянной базы монгольской конницы, как это планировал Бату еще осенью 1240 г., вылился в уход из Центральной Европы навсегда. Дело в том, что из-за пришедшей вести о смерти в конце декабря 1241 г. каана Угэдэя, монголы не смогли остаться в Венгрии как планировали с начала. Отозванный ранее из Европы Гуюк становился опасным конкурентом в борьбе за власть, а то обстоятельство, что он враждовал с Бату, торопило последнего занять более выгодные позиции ближе к Центральному улусу. Поэтому для учреждения своей ставки Бату решил вместо Паннонии — самого западного края, выбрать Поволжье, середину Дешт-Кыпчака. Туда он двинул свои войска из Центральной Европы (на обратном пути к низовьям Дуная, для встречи там с Бату, корпус Кадана с Адриатики прошел через Болгарию, эту последнюю жертву монгольского нашествия в Европу) и уже в 1243 г. Бату принимал в Сарае первых русских князей, прибывших к нему с выражением покорности и просьбами об утверждении на столе своих княжеств.

Избранный в 1246 г. третим кааном Гуюк (старший сын Угэдэя) очень быстро обнаружил существование фронды его политике. Недовольных возглавлял Бату, хан крупнейшего улуса империи. Дело в том, что после смерти Угэдэя в декабре 1241 г. чингизиды долго не могли собраться на курултай в Монголии, который только и мог, согласно Ясе Чингисхана, утвердить нового каана. Основания к неявке имелись — многие царевичи были до весны 1242 г. в дальнем походе в Европе, а кроме того, по ярлыку-приказу (завещанию) Угэдэя кааном должен был стать его внук Ширамун, а не Гуюк, но «Туракина-хатун приказа его не послушалась, переиначила его» [39, с. 129], что вызвало споры в «золотом роде». Но все же главным инициатором неявки на курултай был, видимо, Бату, ведь, по словам РД, именно Бату ждали больше всего: «так как он был старший из всех [родичей], то из-за его отсутствия около трех лет не выяснялось дело [о звании] каана» [39, с. 80]. Бату давно, со времен похода на Русь, имел счеты с Гуюком (см. [16, с. 194–195]), так что у него были основания опасаться воцарения последнего. Закулисные переговоры между всеми домами Чингизидов шли долго, пока в июле 1246 г. Гуюк не был провозглашен кааном на курултае. Но даже и тогда Бату, сказавшись больным, не поехал на курултай, послав вместо себя братьев [39, с. 118].