Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Уровень зарплаты рабочих - вопрос, крайне важный при обсуждении причин революции, - является предметом дискуссии. «Годовая заработная плата рабочих, находившихся под надзором фабричной инспекции, - пишет Б. Н. Миронов, - с 1897 по 1913 г. выросла с 187 до 264 руб. - на 41%, а индекс петербургских потребительских цен - на 27%. Значит, реальная заработная плата поднялась, но очень скромно: за 16 лет лишь на 11%. Причем зарплата повышалась во всех отраслях и во всех губерниях, в Петербурге несколько быстрее, чем в провинции» 31 31 Миронов Б. Н. Указ. соч. С. 520-521. .

А. В. Островский возражает на это: «Как Миронов определял «индекс петербургских потребительских цен», неизвестно, однако существует индекс розничных цен в Петербурге, составленный С. Г. Стру-милиным и скорректированный Ю. И. Кирьяновым. Из него явствует, что с 1897 по 1913 г. цены на продукты в Петербурге возросли на 52%, а общий индекс цен составил - 44%. В соответствии с этим в 1897— 1913 гг. вместо повышения реальной заработной платы на 11% имело место ее снижение» 32 32 http://hist 1. narod. ru/Science/Russia/Mironov/3. htm/. . Отвечая Островскому, Миронов разобрал эту статистику и занял уже более осторожную позицию: «Расчет показывает, что с 1897-1901 гг. по 1910-1913 гг. реальная зарплата и строителей столицы, и фабричных рабочих России повысилась на 5%» 33 33 http://bmironov . spb. ru/sochist. php?mn=2&lm=l&lc=art24/. . Миронов относит рабочих в имущественном отношении к низшим 10% населения, что не вполне очевидно. Но очевидно, что средний рабочий стоял в имущественном отношении ниже крестьянина-середняка. При этом прожиточный минимум для рабочего в Петербурге в 1904 г. составлял 252 руб. в год, и то при условии, если он жил без семьи 34 34 Олейников Д. И. История России с 1801 по 1917 год. М., 2005. С. 292. . То есть рабочие еле сводили концы с концами. А ведь многие отсылали часть зарплаты в деревню.

А вот что вспоминал о своей рабочей жизни в 1914 г. большевик А. Г. Шляпников: «Мастерские, даже вновь построенные, отличались отсутствием вспомогательных средств - кранов, вагонеток, подъемников и т.п., необходимых для обслуживания мелких нужд мастерской. Подъем тяжестей, установка на станках предметов обработки, подъ-

ем при слаживании и сборке почти всюду совершались руками живой рабочей силы. Подобная организация предприятий требовала большого количества чернорабочих, и ими были действительно переполнены все питерские заводы. Деревенский необученный рабочий оплачивался крайне низко» 35 35 Шляпников А. Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. Т. 1. М., 1992. С. 36. .

Условия труда являлись очень тяжелыми: рабочий день продолжался 12-14 часов, жили, как правило, в казармах. Труд работника был прежде всего ручным и физически тяжелым, техника безопасности не соблюдалась, рабочие гибли и получали увечья в авариях, часто - по вине плохой организации труда предпринимателями.

И все же рабочие были готовы трудиться в таких условиях, потому что миллионы людей стремились покинуть свои села и переехать от нужды в города. Часть из них долго не могла устроиться на работу, пополняя маргинализированные и пауперизированные слои города. Это создавало в городах взрывоопасную социальную обстановку.

Надо сказать, что под давлением выступлений трудящихся правительство обращалось к «рабочему вопросу». В 1882 г. была введена должность государственного фабричного инспектора для контроля за отношениями рабочих и предпринимателей. В 1885 г., после Мо-розовской стачки, запретили ночную работу подростков и женщин в текстильной промышленности. Закон 1886 г. требовал обязательного заключения договора между работником и предпринимателем с перечислением условий труда и оплаты, регулировал штрафы, но устанавливал наказание за участие в стачках до 8 месяцев тюрьмы (хотя именно стачка стала импульсом к принятию закона). В 1897 г., после крупных стачек в столице в 1896 г., была впервые ограничена продолжительность рабочего дня (11,5 часа). Все эти законы распространялись только на часть рабочих и включали положения, которые позволяли фабрикантам обходить закон. В 1903 г., когда стачки и столкновения с полицией и войсками охватили десятки городов юга России, включая Киев и Баку, было введено страхование работников при несчастных случаях на производстве. Самодержавие показало, что может принимать некоторые меры в направлении социального государства, но преимущественно под давлением снизу. Опередить события, пойти на принятие мер в сфере «рабочего вопроса» было бы для бюрократии во главе с Николаем II крайне важно в целях предотвращения социального взрыва. Последний шанс на это имелся в январе 1905 г., и он был упущен именно в силу самодержавной политической культуры.

■A"*"*’

Однако, чтобы социальные волнения превратились в революцию, недостаточно только бедственного положения низов. Многое зависело от средних слоев.

Новым социальным слоем XIX в., порожденным модернизацией, была интеллигенция. Индустриальное общество требовало большого числа образованных кадров. Но к концу XIX в. численность интеллигенции составляла незначительную величину - приблизительно 800 тыс. человек, с семьями они составляли 2,2% населения страны. Этот слой уже во времена разночинцев стал основной социальной базой элементов гражданского общества и общественного мнения страны. Это определяло его значение даже в большей степени, чем участие в технической модернизации.

Однако авторитарная политическая структура сужала возможности для самореализации образованного человека, что питало оппозиционные настроения. Также интеллигенция все более критично относилась к существующей социально-политической системе из-за ее тесной связи с церковью. Распространение рационального знания способствовало секуляризации сознания, его выходу из-под влияния традиционных, прежде всего православных представлений.

Неэффективность прежней системы комплектования правящей и шире - господствующей элиты ставила вопрос о ее качественном изменении. И в городах сложились массовые слои, стремящиеся потеснить и по возможности заменить аристократию в этой социальной нише.

Связь технической отсталости и неповоротливости государственного аппарата с внешнеполитической слабостью государства очевидно проявилась во время Русско-японской войны 1904-1905 гг.

Одновременно модернизация вела к стандартизации, в том числе и культурной, что вызвало встречные процессы русификации и наци-естроительства. В авангарде национальных движений также шла интеллигенция.

Таким образом, наиболее опасный для Российской империи социальный кризис назревал в городах. Но подпитывался он кризисом аграрных отношений.