Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Миронов обращается и к изменениям налоговой политики, о которых уже упоминалось выше: «Важнейшим фактором повышения жизненного уровня трудящихся была налоговая политика правительства. Рабочие налогов не платили, а обремененность налогами крестьянства уменьшилась благодаря тому, что в пореформенное время в налоговой политике произошли три важных изменения»: к платежу прямых налогов были привлечены новые группы населения, налоговая система стала переходить с подушных на прогрессивные налоги, рост цен обгонял номинальный рост прямых платежей, повысилось значение косвенного налогообложения. «Но благодаря этому податное бремя еще более сместилось с крестьянства на относительно зажиточные городские слои, так как косвенные налоги ложились главным образом на горожанина» 61 61 Миронов Б. Н. Наблюдался ли в позднеимперской России мальтузианский кризис? С. 93-94. . А почему только на зажиточные? А как же быть с рабочими, которые «налогов не платили», если центр тяжести налогообложения перемещается на косвенные налоги, которые платили горожане вообще, зависимые от покупной продукции, а не только богатые люди? Налоговая политика правительства, таким образом, перемещала давление с крестьян не только на средние и высшие слои, но и на рабочих. Они тоже покупали спички, керосин, табак и сахар, пили водку. Да и крестьян из числа плательщиков косвенных налогов нельзя исключать.

При этом Миронов настаивает, что тяжесть косвенных налогов ложилась преимущественно на город: «Спички, нефть, табак, сахар и даже водка потреблялись в большей степени в городе». Например, питейный доход с сельского населения в 1901 г. дал в государственный бюджет лишь 30,2% общего питейного дохода этого года, в 1912 г. -26,9% 62 62 Миронов Б. Н. Благосостояние населения и революции в имперской России. С. 324. . Запомним этот аргумент, потому что ниже Миронов и его союзники в споре будут приводить увеличение потребления крестьянами спичек и водки как свидетельство их растущего благосостояния. Но тогда нужно признать и вклад крестьян в уплату повышающихся косвенных налогов.

Другая черта реформы 1861 г. - выкупные платежи. Миронов также относит их к «принципиальным факторам» повышения уровня жизни крестьян 63 63 Миронов Б. Н. Наблюдался ли в позднеимперской России мальтузианский кризис? С. 87. . Замечательный парадокс - чтобы лучше жить, нужно платить бывшим барам. Сомнительно, чтобы изъятие в первые двадцать лет после реформы 15,31 руб. в год выкупных платежей с каждого хозяйства способствовало росту уровня жизни. Для сравнения, одна корова приносила хозяйству 7 руб. в год 64 64 Там же. С. 72. . Получается, что две коровы работали на выкупные платежи, а не на крестьянское благосостояние.

Исследователь земельных отношений П. Н. Зырянов отмечает: «В первые пореформенные годы в наиболее трудном положении оказались крестьяне нечерноземных губерний, чья земля была обложена выкупными платежами выше ее доходности» 65 65 Зырянов П. Н. Поземельные отношения в Русской крестьянской общине во второй половине XIX - начале XX века // Собственность на землю в России: история и современность. С. 160. .

Выкупные платежи в совокупности были на 20,1% меньше прежнего оброка. На этом основании Б. Г. Литвак делает вывод: «Итак, из двух хищников, обиравших крестьян, предпочтительнее в данном случае была казна, так как в год крестьяне должны были платить выкупных платежей на 20% меньше, чем оброка» 66 66 Литвак Б. Г. Указ. соч. С. 179. . Это было бы так, если бы не урезание крестьянских наделов. Ведь оброк платился за несколько большую землю. И второй хищник теперь никуда не исчез. Как и раньше, крестьян «обирали» два «хищника», и к выкупным платежам нужно прибавить арендную плату.

Пытаясь отделить выкупные платежи от государственных налогов, доказать полезность выкупа для крестьян, Миронов приводит интересную аналогию: «Как бы ни оценивать величину и справедливость выкупа, его нельзя считать налогом ни по существу, ни по форме. Это все равно, что в настоящее время принимать за налог платеж за купленную в кредит землю или квартиру» 67 67 Миронов Б. Н. Наблюдался ли в позднеимперской России мальтузианский кризис? С. 99. . Это было бы верно, если бы крестьянин решил прикупить новую землю, а современный горожанин - новую квартиру. Но в 1861 г. большинство крестьян не получило, а потеряло часть земли, которой распоряжались. Так что и с квартирой уместна другая аналогия - в 1992 г. было признано, что государственная собственность на жилье должна быть отменена, а жилье должно находиться в частной собственности. Если бы реформаторы брали пример с Александра II, то часть жилплощади бы урезали, а за остальное нас всех посадили бы на ипотеку. Думаю, что в этом случае восстание против Ельцина в 1993 г. было бы на порядок сильнее.

Нет, не подходят выкупные платежи под обычную ипотеку. Ипотека по форме, а по сути - платежи помещикам и государству, оправданность которых, мягко говоря, сомнительна.

Уровень жизни крестьян, таким образом, мог расти не в результате введения этого «умеренного выкупа», а вопреки ему - в результате его сокращения со временем. В 1881 г., вняв жалобам крестьян на непо-сильность платежей, правительство понизило их до 11,22 руб. с хозяйства. То есть речь и здесь идет все о том же снижении платежей, в среднем весьма незначительном.

•к**

Итак, к какому «достаточному» или «недостаточному» уровню жизни вела система 1861 г., наложенная на демографические и модер-низационные процессы?

Оценивая минимальную норму нормального питания крестьянина в 15,5 пуда в пересчете на хлеб, а потребление фуража в 7 пудов, С. А. Нефедов делает вывод: «Таким образом, падение душевых сборов в первой половине XIX в. привело к тому, что потребление приблизилось к минимально возможной норме» 68 68 Нефедов С. А. О причинах Русской революции, с. 30. и в начале XX в. балансировало на уровне 19,5-22,7 пуда, то есть ниже минимальной нормы в 24,6 пуда 69 69 Нефедов С. А. Указ. соч. С. 36. По его оценке, затраты на фураж возросли до 7 пудов в начале века из-за распашки пастбищ (С. 353). При этом в современной историографии встречаются и более критические оценки ситуации в Российской империи. По мнению А. П. Корелина, минимальное необходимое потребление с учетом фуража составляло 25,5 пуда на человека, а душевые сборы - только 16,6-18 пудов См.: Первая революция в России. Взгляд через столетие. М., 2005. С. 42. . Таким образом, по Нефедову, половина крестьян вела полуголодное существование. Это подтверждается оценками общего объема произведенного в стране хлеба за вычетом посевов, потребления горожан, а также помещичьего хлеба или экспорта (эти два показателя сопоставимы, и, по Нефедову, это - хлеб, выпадающий из крестьянского потребления).